Игорь Бунин: «Государство заинтересовано в том, чтобы принудить бизнес "делиться", придав этому процессу системный характер».

Владимир Путин поставил перед правительством ряд важных задач: такие как удвоение ВВП, борьба с бедностью и модернизация армии. Решить их в условиях, когда государство должно идти на постоянные компромиссы с бизнесом, с точки зрения Кремля не представляется возможным. Для удвоения ВВП необходима максимальная мобилизация финансовых ресурсов в рамках федерального бюджета. Для борьбы с бедностью, по мнению власти, следует возложить часть социальной ответственности на бизнес, причем не в рамках отдельных благотворительных программ (многие из которых успешно реализуются и сейчас, а придав этому процессу системный характер). Что касается модернизации армии, то государство уже на первоначальном этапе (переводе на контрактную основу Псковской дивизии ВДВ) столкнулось с рядом тяжелых проблем финансового характера.

Таким образом, государство заинтересовано в том, чтобы принудить бизнес "делиться" - причем придав этому процессу системный, а не эпизодический характер. При этом государство не намерено довольствоваться "уступками" со стороны бизнеса (направлением средств на реализацию отдельных проектов по выборы предпринимательского сообщества или самих компаний). Оно утверждает свое право самостоятельно определять приоритеты, и намерено получить для их реализации адекватное финансирование с помощью повышения налогообложения успешных отраслей (в первую очередь, нефтяной) и улучшения налогового администрирования.

Кремль заинтересован в том, чтобы придать существующей власти максимально стабильный характер. А это предусматривает отказ от любых "случайностей" в ходе избирательных кампаний не только 2004-го, но и, как минимум, 2008 года. Речь должна идти о полной управляемости политического процесса, вне зависимости от любых колебаний - от президентского рейтинга до нефтяных цен (существует мнение, что между этими феноменами есть определенная зависимость). В этой ситуации для власти неприемлемы любые автономные политико-экономические структуры, в особенности с участием иностранного капитала. Отсюда и предельная жесткость конфликта между государством и ЮКОСом. Дело не в том, что Михаил Ходорковский мог составить конкуренцию Владимиру Путину в 2004 году или хотя бы поддержать альтернативного кандидата - такие инвестиции носили бы не просто рискованный, но и полностью бессмысленный характер. Но попытка создания автономной структуры, способной к активному и самостоятельному политическому действию к 2008 году стала для власти полностью неприемлемой и, возможно, ускорило процесс пересмотра правил игры, который при рутинном развитии событий мог бы произойти в период второго президентского срока Владимира Путина.

Таким образом, контуры новых правил игры, которые власть предлагает (если говорить более резко, то навязывает) большому бизнесу, в целом, определились. В самом приблизительном виде их можно сформулировать следующим образом.

Первое. Государство является определяющей силой во всех областях, которые представляют для него интерес. Речь идет не только о чисто политической, но и об экономической сферах. При этом государство сохраняет за собой возможности для того, чтобы воздействовать на бизнес. Пока правила игры не стали общепризнанными и признанными всеми, власть склонна использовать имеющиеся в ее распоряжении "дамокловы мечи".

В связи с этим актуален вопрос о так называемом "пересмотре итогов приватизации". С самого начала обсуждения этой темы (2000 год) стало ясно, что под этим может пониматься два совершенно различных процесса. С одной стороны, отмена законодательных и подзаконных актов, на основании которых проводилась приватизации, то есть, запуск процесса массовой национализации. Очевидно, что подобный сценарий нереален - ставить под вопрос права собственности на парикмахерские и магазины, небольшие заводики и другие подобные хозяйственные объекты, никто не будет: это нелепо с экономической и бессмысленно с политической точки зрения. Поэтому многочисленные заверения представителей власти (включая и главу государства) об отказе от пересмотра итогов приватизации в этом контексте полностью соответствуют действительности.

С другой стороны, селективный пересмотр итогов приватизации не исключен. Здесь следует обратить внимание на то, что заявления Владимира Путина на эту тему проделали определенную эволюцию. Если первоначально упор делался на "отказе от пересмотра", то в настоящее время - на то, что приватизационные сделки должны были полностью соответствовать действовавшему на момент их совершения законодательству. К примеру, эта тема ярко проявилась в ходе предновогоднего выступления президента на заседании правления Торгово-промышленной палаты.

Разумеется, государство ограничивает рамки своих претензий к бизнесу, не намереваясь тотально пересматривать результаты всех сомнительных с точки зрения закона сделок - такой процесс мог бы носить обвальный характер. Напомним, что в своем выступлении Путин еще упомянул о пяти-семи-десяти подобных случаях, что воскрешает в памяти известную "семибанкирщину" и залоговые аукционы. До настоящего времени считается, что все в них соответствовало закону (другой вопрос, насколько они были целесообразны для государства), но ведь и о ситуации с ЮКОСом ("самой прозрачной компанией") совсем недавно говорили то же самое. Видимо, в качестве инструмента, находящегося в распоряжении государства, в этих случаях будет использоваться не Генеральная прокуратура, а Счетная палата (как более "рыночный" институт, вызывающий меньше опасений у истеблишмента). Не случайно, что в план работы Счетной палаты на нынешний год уже включен аудит всех крупных приватизационных сделок.

В то же время есть основания сомневаться в том, что даже в "пяти-семи-десяти" случаях процесс деприватизации будет реально запущен. Вряд ли государство готово к такому жесткому сценарию. Скорее, речь идет именно о "дамокловом мече" над крупным бизнесом, который будет действовать на период адаптации к новым правилам. Видимо, с этим же связано и нежелание Кремля идти в настоящее время на амнистию капиталов - во время визита в США Владимир Путин дал понять, что не исключает такой возможности, но к ней негативно относится общественное мнение. Можно предположить, что если и когда новая модель отношений бизнеса и государства заработает в полной мере, "общественное мнение" может и смягчиться.

Второе. Государство признает политически важными все вопросы, которые, по его мнению, таковыми являются. Разумеется, к ним относятся и вопросы налогообложения ТЭКа. Если в прошлой Думе был недопустим "политический лоббизм" в узком смысле, теперь же под ним будет пониматься любое организованное противодействие ясно выраженной воле Кремля. Напомним, что в прошлой Думе депутаты от "четверки" центристских фракций и групп должны были безусловно поддерживать власть лишь по основным вопросам ("политические" голосования", принятие бюджета в первом и втором чтениях). По экономическим сюжетам, в том числе налоговым, допускалось разномыслие. Теперь же ситуация принципиально изменилась. Кроме того, планируется расширить применение принципа "нулевого чтения", который доселе неплохо показал себя при принятии федерального бюджета. Теперь все основные законопроекты будут вначале обсуждаться с руководством доминирующей фракции "Единая Россия". Однако после этого законопроект автоматически проходит в первом чтении - начинает работать фракционная дисциплина. Перед вторым чтением, впрочем, как и раньше, могут вноситься поправки, но они уже не смогут изменить концепцию законопроекта.

Прецедент успешного проведения через Думу законопроекта, затрагивающего интересы нефтяных компаний, уже был в последние дни работы прошлой Думы, когда палата приняла сразу в трех чтениях поправку в федеральный закон "О таможенном тарифе", которая возвращало правительству право самостоятельно устанавливать ставку пошлин на экспорт нефтепродуктов без увязки к размерам пошлин на экспорт нефти. Лишь за полтора года до этого была принята поправка прямо противоположного содержания - о том, что максимальная ставка не могла превышать 90% ставки пошлин на сырую нефть. Теперь тот же состав нижней палаты проголосовал за ее отмену. Таким образом, "политизация" налоговых вопросов проявилась уже в прошлой Думе, а нефтяное лобби показало свою слабость.

Теперь лоббистам, видимо, придется влиять лишь на частные вопросы, которые не будут противоречить президентскому видению проблем отрасли. При этом за бизнесом остается возможность для экспертного участия в подготовке законодательных актов - об этом президент заявил, выступая перед членами правления Торгово-промышленной палаты. Таким образом, из активного и "наступательного" лоббизм приобретает "оборонительный" характер, и его целью будет минимизация негативных для нефтяной отрасли последствий принятых решений. Также вырастет роль экспертного ресурса, задачей которого будет убедить власть с цифрами на руках не резать курицу, несущую золотые яйца.

При этом надо четко понимать, что от своей общей задачи - получить от отрасли около $3 млрд. дополнительно (цифра уже озвучена президентом) Кремль отступать не намерен. Очевидно, что этот механизм воздействия на отрасль может быть реализован уже в ближайшее время, когда правительство внесет в Думу ряд новых законопроектов.

Во-первых, о повышении НДПИ (налога на добычу полезных ископаемых). Во-вторых, может быть принято решение о диверсификации платежей в зависимости от рентабельности месторождений. Это противоречит существующему "унификаторскому" порядку, который сокращает возможности для коррупции со стороны "государевых людей", но считается более выгодным для крупных компаний, разрабатывающих более выгодные месторождения. Однако президент, похоже, считает, что нынешнюю практику необходимо менять - показательно, что аналогичной точки зрения придерживается один из близких советников главы государства, ректор Горной академии Владимир Литвиненко. По словам Владимира Путина, общие правила для всех компаний могут быть несправедливыми к предприятиям, которые работают на малорентабельных скважинах. Таким образом, кстати, власть сможет заручиться поддержкой части нефтяного бизнеса, которой уже давно не дает покоя высокие прибыли ведущих компаний.

В-третьих, вслед за регулированием пошлин на нефтепродукты может быть изменен порядок взимания пошлин и на нефть - прерогативы правительства расширятся и здесь. На это уже намекал президент, который заявил в ноябре, что "правительству должны быть возвращены полномочия по регулированию экспортных пошлин на энергоносители, прежде всего на нефтепродукты". Таким образом, глава государства считает принятую прошлой Думой поправку решением важной, но частной проблемы.

В-четвертых, уже упомянутый переход на концессионные договоры, определяющие доступ к недрам. Понятно, что активное сопротивление этим новациям после их внесения в Думу будет стоить лоббистам исключения из состава фракции большинства (уже контролирующей более двух третей нижней палаты). А это, соответственно, означает не только конфликт с властью, но и утрату лоббистского ресурса. Поэтому возникает парадокс: количество нефтяных лоббистов в нынешней Думе по сравнению с предыдущей не уменьшилось (а, возможно, даже увеличилось, с учетом их значительного присутствия в избирательном списке "Единой России"), но эффективность нефтяного лобби в целом существенно снизится. На этом фоне противодействие лоббизму других секторов экономики будет носить меньший характер. Лоббистские группы в большинстве отраслей менее влиятельны и хуже организованы. А там, где их организация носит "продвинутый" характер (к примеру, аграрное лобби в Думе) государство научилось минимизировать его эффективность - в частности, в бюджетном процессе, где уступки аграриям уже давно носят запланированный и приемлемый для правительства характер.

Точно так же политическими будут признаны и вопросы, связанные со сделками, влияющими на права собственности в крупных компаниях. Очевидно, что приход крупных иностранных инвесторов в российские компании теперь будет неформально согласовываться на уровне не правительства, а президента. Вспомним то же "дело ЮКОСа" - сделка с "Экссон Мобил" не встретила негативного отношения на правительственном уровне, но все равно не была реализована. По некоторым данным, к ней куда более скептически относились в президентских структурах. Представляется, что власть будет исходить при принятии решений не только из чисто деловых, но и из политических резонов, стремясь сохранить за собой реальный контроль за ситуацией в стратегически важных отраслях, к которым, разумеется, относится и ТЭК.

Третье. Президентская власть намеревается усилить контроль за расстановкой сил в ТЭКе, отдавая приоритет компаниям, ориентированным на государство. В связи с этим показательна информация о создании в последние дни прошедшего года консорциума по освоению месторождений нефти и газа в Восточной Сибири. Соглашение о создании консорциума подписали руководители "Газпрома", "Роснефти" и "Сургутнефтегаза" - две из трех компаний прямо контролируются государством, а третья после поражения в борьбе за "Славнефть" сблизилась с президентскими структурами. Есть основания полагать, что этот консорциум получит наилучшие возможности для освоения восточносибирских месторождений, и речь идет не только об экономическом, но и о политически значимом решении.

Очевидно, что речь идет о создании "государственно-капиталистической" экономической системы, которая существенно противоречит основным тенденциям 90-х годов, хотя и не отвергает сам принцип рыночной экономики. Возвращение государства в экономическую сферу в качестве регулирующей силы является важной политической задачей нынешней российской власти.

Соответственно, такая система востребует продвижение новых элитных групп. "Государственные менеджеры", чиновники, связанные с "силовым" блоком, бизнесмены, в 90-е годы не добившиеся успеха в конкуренции с будущими "олигархами" - все они получили шанс (разный по своему качеству) для кадровой или предпринимательской экспансии. Именно они являются существенной опорой для власти, корректирующей свои приоритеты. Эти группы готовы быть активными партнерами нынешней власти, которая обеспечивает им будущее.

Четвертое. Крупные компании, как представляется, сохранят возможность активной политической игры на региональном уровне, но с некоторыми существенными ограничениями. Речь идет о том, что избранные при прямой поддержке крупного бизнеса губернаторы должны будут соответствовать интересам Кремля в данном регионе. Играть против ясно выраженных консенсусных интересов Кремля в регионе крупным компаниям крайне рискованно - можно быть обвиненными в политической нелояльности.

Разумеется, во многих случаях приоритетным является кандидат от "Единой России". Обратим внимание на избирательную кампанию в Тверской области, где бывший топ-менеджер "Норильского никеля" Дмитрий Зеленин был избран губернатором как кандидат от "единороссов". Вспомним и о вхождении в состав Высшего совета "партии власти" Александра Хлопонина.

Что касается поддержки представителей других политических сил, то если раньше компании фактически решали его самостоятельно, исходя из собственных экономических интересов в конкретном регионе, то теперь, как представляется, каждый такой проект должен быть согласован в президентских структурах. Выдвижение (или поддержка) кандидата, конкурирующего с представителем "Единой России", будет вызывать вопросы. Это не означает, что все губернаторы обязательно должны стать членами или сторонниками одной партии. Более того, в тех случаях, когда Кремль не захочет активно вставать на сторону представителя "Единой России", будет возможна относительно свободная игра (разумеется, в случае лояльности всех кандидатов в отношении Кремля). Вспомним о ситуации в той же Тверской области, где с Зелениным конкурировал бывший заместитель министра внутренних дел В.Зубов, в недавнем прошлом входившим в руководство АФК "Система".

Можно привести пример и из опыта выборов в Магаданской области, где различные бизнес-структуры поддерживали двух кандидатов - мэра Магадана В.Карпенко (на его стороне официально была "Единая Россия") и вице-губернатора Н.Дудова. Победил Дудов, который, однако, показал себя как кандидат, полностью лояльный Кремлю, сразу же после своей победы выразившей желание активно сотрудничать с "Единой Россией".

Однако есть еще один вариант, который условно можно назвать "социал-демократическим". Уже после президентских выборов Владимир Путин заявил о необходимости формирования новой партийно-политической системы, в которой свое место отводится и партии социал-демократического толка. Один из вариантов создания такой партии - опора на так называемых "розовых" губернаторов, некогда избранных на свои посты при активной поддержке КПРФ, но в течение своей административной карьеры стремившихся выстроить позитивные отношения с федеральной исполнительной властью (и часто не без успеха).

В том случае, если "социал-демократический" партийный вариант будет иметь реальную перспективу, то тогда поддержка крупным бизнесом губернаторов, действующих в его рамках, может быть позитивно воспринята Кремлем. Кроме того, речь в этом контексте может идти и о продвижении на губернаторские посты политиков левоцентристской ориентации, которые не принадлежали ранее к компартии, но не примкнули и к "единороссам" - таких как бывший член депутатской группы "Регионы России" в Думе Н.Шаклеин, в минувшем декабре ставший губернатором Кировской области.

Таким образом, крупный бизнес фактически оттесняется от определяющего влияния на принятие тех решений, которые федеральная исполнительная власть относит к числу политических. Можно сказать, что бизнесу остается бизнес, а политику президент считает своей сферой влияния - "кесарю кесарево".

В то же время, президент видит бизнес своим союзником в решении задач общегосударственного характера, сформулированных им в своем послании Федеральному собранию. И дело не только в том, что в условиях жесткого противостояния с предпринимательским сообществом эти задачи решать затруднительно. Как было сказано выше, государство не намерено прибегать к массовой национализации, отказываясь от принципиального выбора в пользу рыночной экономики. Более того, ставка Владимира Путина будет делаться на консолидацию всех основных социальных групп, включая и бизнес, который должен сыграть свою роль в обеспечение социальной стабильности в стране.

Вариант политической нелояльности бизнеса всерьез рассматриваться не может. Власть показала, что располагает крупным кредитом доверия со стороны общества и его поддержкой для выполнения своих задач. Об этом свидетельствуют и результаты парламентских выборов, и нынешний президентский рейтинг Владимира Путина (которому уже прочат 70%-ную поддержку избирателей), и отношение россиян к аресту Михаила Ходорковского, который воспринимается как оппонент власти (вне зависимости от того, насколько правильно это определение). Так, по данным социологической службы РОМИР, лишь 11% опрошенных в той или иной степени сожалели об этом событии. Общественная поддержка бизнеса, таким образом, слишком мала, чтобы он мог рассчитывать на соперничество с властью, пусть даже и в "прикрытой" форме - сама власть готова к решительным шагам, пресекающим любое сопротивление.

В случае же последовательной лояльности власти бизнес сможет сохранить и определенные ресурсы, в том числе и в политической сфере. Во-первых, это ограниченный лоббизм - в вопросах, которые, по мнению Кремля, не носят политически значимого характера (более определенно о границах, так сказать, "цивилизованного лоббизма" можно будет говорить после утверждения новых правил игры в отношениях между государством и бизнесом).

Во-вторых, речь идет об участии бизнеса в консультационных процедурах по выработке законодательных и подзаконных актов в сфере экономики - их новый формат еще предстоит определить. Видимо, в этих процедурах будут задействованы и уже ставшие традиционными для них структуры - такие как РСПП и Совет по предпринимательству при правительстве. Возможно, что будут выработаны и новые схемы взаимодействия, которые устроят как власть, так и бизнес. Не исключено, что вырастет роль Торгово-промышленной палаты, которая существовала еще в советские времена, имеет подчеркнуто "государственнический" имидж и возглавляется Е.Примаковым, которому лично доверяет президент.

В-третьих, возможно политическое действие бизнеса как не только в рамках Думы (повторим, что в более ограниченном масштабе, чем ранее), так и на региональном уровне. Таким образом, предпринимательское сообщество сохраняет определенные ресурсы для того, чтобы отстаивать свои интересы и в политическом пространстве.

В этой ситуации бизнес может стать важным участником процесса реализации больших государственных проектов, осуществляемых по инициативе главы государства. Таким образом, он сможет сохранить свое положение в экономической системе страны, разделив ответственность за ее судьбу с государственной властью.

 

Игорь Бунин

 Генеральный директор Центра политических технологий