Игра слов накануне войны

Грузинское руководство разделило Абхазию на две части — Верхнюю и Нижнюю. В Верхней живет 14 тысяч сванов и десяток членов «правительства в изгнании», в Нижней — все остальные. Это было бы смешно, если бы до большой войны не оставались считанные недели.

Страсть к переименованию населенных пунктов и целых регионов проявилась у грузинского руководства еще во времена Звиада Гамсахурдия. Именно он придумал слово «Самачабло» для обозначения территории упраздненной им Южной Осетии. Когда-то в древности некоторые земли в окрестностях Цхинвала были подарены за неведомые заслуги князьям Мачабели, огрузинившейся абхазской знати (приставка «ма» по-абхазски означает «из рода», то есть Мачабели — «из рода Ачба»). В грузинском языке приставка «са» обозначает некую абстрактную общность, например, Грузия — «Сакартвело» от «картвели» — «грузин». Так Гамсахурдия и создал новое географическое название, которое никто не признал. В тот же период, в 1991 году он вынудил грузинскую Академию наук внести изменения в большой исторический словарь грузинского языка. В частности, было административно запрещено слово «особа», которое толковалось филологами как «осебис батонобс дро» — «время правления осетин».

Саакашвили, как известно, реабилитировал Гамсахурдия и, похоже, пошел по его стопам. Кодорское ущелье Сванетии превратилось в Верхнюю Абхазию по понятным политическим причинам. 29–30 сентября в Абхазии празднуют День победы. Сейчас дата некруглая — 13 лет, но к ней обязательно будет приурочен парад сухумского гарнизона, а в нижней части кодорского ущелья проводятся масштабные учения. Грузинское руководство это очень раздражает. В высокогорном селении Чхалта достраивают вагончики для «правительства в изгнании», члены которого понуро ожидают даты их депортации из офиса на проспекте Руставели в «Верхнюю Абхазию». Причем все это накануне осени, а зимой туда вообще проехать из Сванетии невозможно. Перевал закрыт к чертовой матери.

В Тбилиси грядет расплата за слова. Кое-кто обещал встретить новый год в Цхинвале. Еще кое-кто обещал восстановить территориальную целостность по всем направлениям. Эти двое всю прошлую неделю провели в Кахетии, где лично инспектировали виноградники (сейчас ртвели — сезон сбора). Те представители оппозиции, кто пока еще на свободе, стали называть министра обороны «министром вина». Это тем более забавно, поскольку Евросоюз не горит желанием открыть свой алкогольный рынок для сорта саперави. Гендиректор департамента торговли ЕС София Муньос Албаран утверждает, что «европейский рынок вина плотно занят». В ответ в Тбилиси возлагают большие надежды на орехи. Грузинский эксперт по экономическим вопросам Реваз Сакеваришвили подсчитал, что в Европе в последнее время цена на орехи фундук выросла с 2 до 8,5 долларов за кг. 

Мало, кто отдает себе отчет в том, насколько взрывоопасна сложившаяся в последние несколько недель ситуация. В Южной Осетии перестрелки и подрывы мин происходят практически каждой ночью за редким исключением. Напряженность откровенно балансирует на грани большой войны, как выразился пару дней назад один мой цхинвальский друг, «месилова». Это очень точное народное слово, поскольку эта война будет носить тотальный характер. Грузинское командование теперь надеется нанести молниеносный удар по городу, чтобы не дать возможности подоспеть русским танкам. Согласно договору о взаимопомощи в войну вступит Абхазия и начнет обязательно с селения Чхалта с зимующим там «правительством в изгнании». Это nonconventional war высокой интенсивности регионального масштаба.

Кстати, в Тбилиси появилась еще одна претендентка на президентское кресло Южной Осетии. Некая Майя Чигоева-Цабошвили, уехавшая из Цхинвала два года назад, провела пресс-конференцию, на которой заявила, что она «предлагает населению Южной Осетии — как грузинам, так и осетинам — мир, стабильность и созидание, в то время как Эдуард Кокойты несет им новую войну». В Тбилиси эта дама возглавляет неправительственную организацию «Ибер-Ирони», и ее поведение довольно странно, поскольку грузинское правительство вообще не признает осетинские выборы и референдум. А в российской прессе вдруг стали появляться довольно странные статьи о «неправильной» позиции Геннадия Онищенко и об «авантюре Кокойты».

Политологи в Тбилиси убеждены, что войны не избежать. На этом фоне всякого рода провокационные переименования уже не выглядят детской «игрой в города» (абхазы ведь тоже переименовали уже все, что хоть как-то походило на грузинские топонимы) или пропагандистской операцией для внутреннего пользования. Другой вариант «войны слов» — обмен экспертными заключениями по поводу прецедентов и противоречия принципов самоопределения и территориальной целостности закономерно зашел в логический тупик. Эксперты исчерпали себя и стали повторяться, поскольку все аргументы и прецеденты исчерпаны. Одни и те же люди с одними и теми же формулировками уже полгода как кочуют по кругу из одного СМИ в другое. А тут еще попутно выяснилось, что граница между Россией и Грузией не лимитирована и на ней обнаружились спорные участки.

Ну, какое в такой ситуации переименование?

Евгений Крутиков