Белорусская Венесуэла

У человека, не ангажированного в проблемы международной политики и вооруженного слабым знанием географии, после визита Уго Чавеса в Минск наверняка возник удивительный образ Венесуэлы.

Самое интересное в том, что эта коллективная галлюцинация рискует оказаться примерно одинаковой по обе стороны условной баррикады, разделяющей власть и либеральную оппозицию.

С одной стороны, если верить оппозиционной прессе, Венесуэла – это богатая нефтью латиноамериканская страна, которой правит "венесуэльский диктатор", он же международный "изгой", он же "темный политик", он же "диктатор нового типа". Главным коньком его режима является программа "Алло, президент", в которой он неформально общается с народом: „Чавеса в телевизоре больше, чем Лукашенко”, – заключил отсюда один эрудированный оппозиционный „аналитик” („Белорусские новости”). А если ко всему прибавить скромное аграрное происхождение, неоднократные референдумы, изменение государственной символики, любовь к спорту и высказанное недавно желание развивать атомную энергетику, то уравнение можно считать решенным: Чавес=Лукашенко.

Официальная пропаганда нарисовала точно такую же картинку, но только со знаком плюс. Чавеса она наградила такими эпитетам как "человек открытой дружбы", который "беззаветно любит свой народ" и которому народ отвечает тем же, потому что, как опять же утверждает официоз, балдеет от "идеи многополярности мира": "Уго Чавес в своей стране очень популярен. Впрочем, и за пределами Венесуэлы славу он себе снискал немалую. Далеко не в последнюю очередь в силу особой принципиальности оценок современного мироустройства, жесткого неприятия любых форм внешнего давления на суверенные страны, последовательной приверженности идеям многополярности мира и исключительного права наций на определение моделей своего развития. Согласитесь, многое здесь перекликается и с принципами белорусской политики" („СБ-Беларусь Сегодня”).

Если выгоды либеральной оппозиции от тиражирования образа Чавес=Лукашенко лежат на поверхности – тем самым они внушают, что неолиберальной глобализации нет альтернативы и любое отступление от фатвы „международных экспертов” ведет лишь к клонированию лукашенковского режима на любой широте, – то риторика белорусских властей требует дополнительных объяснений.

Если вырваться из плена расхожих мифов, то очевидно, что все не так просто: хотя бы потому, что в Венесуэле подавляющее большинство медиа, в том числе электронных, принадлежит оппозиции, которая в многочисленных ток-шоу любит проводить расследования на тему „Кто в тандеме Кастро-Чавес пассивный, а кто активный?”, не рискуя за это отправиться на год-другой добывать боксит в бассейне Ориноко.

Если Уго Чавес заявил, что в Беларуси "реализована модель социально справедливого общества, которую мы можем считать для себя примером", то здесь требуется оговорка.  Лукашенко «приобрел» страну с относительно низким уровнем неравенства и развитой системой соцзащиты и трудовых гарантий, доставшихся в наследство от БССР. С тех пор неравенство только выросло, а доступность социального и коммунального обслуживания уменьшилось, хотя и в гораздо меньших масштабах, чем в других некогда братских республиках. С точки зрения Welfare State, все это делает белорусскую модель общества действительно социально более справедливой по сравнению с венесуэльской (если конечно сбросить со счетов радикальный пересмотр президентом Лукашенко трудового законодательства в пользу нанимателей). В отличие от своего восточноевропейского коллеги, Чавесу досталась „в наследство” богатейшая страна, разрушенная неолиберализмом, с диким уровнем неравенства и неразвитой социальной инфраструктурой.

Сопоставление не нынешнего состояния, а направления социального развития обеих стран просто вызвало бы шок у белорусского обывателя. Не зря обе оппонирующие стороны в своих презентациях Венесуэлы начисто опустили социальный блок „боливарианской революции” – развитие системы бесплатного медицинского обслуживания, программу социального строительства, создание сети бесплатных университетов, развитие системы местного самоуправления, поддержку некоммерческих альтернативных СМИ. Именно этими проектами, а не якобы монополией на СМИ или просто проявлением жесткого неприятия любых форм внешнего давления объясняется популярность такого весьма противоречивого политика, как Чавес.

Да и в интеллектуально-культурном плане сравнивать почти поэтические спичи Чавеса, пестрящие цитатами и историческим аллюзиями, с речью известного белорусского политика, вскормленного на „стихах Быкова” и знающего петроградский адрес типографии белорусского первопечатника XVI века, как-то уж очень смело.

Что действительно сближает Беларусь и Венесуэлу, так это конфликт с янки. Но, читая антиамериканские спичи Чавеса, почему-то дополнительно возникают ассоциации с неким типом восточноевропейских политиков, у которых хорошим тоном является подчеркнутая нелюбовь к Москве, которая, как и Вашингтон в случае с Латинской Америкой, столетиями играла роль регионального жандарма, душителя свобод.

На протяжении всего визита Чавес без устали делал комплименты Беларуси и Лукашенко. Впоследствии он, правда, не меньше добрых слов сказал и о России с Путиным. Но белорусская пропаганда восприняла похвалу как прямое доказательство особой близости. Действительно, „высокий гость провел и некоторые параллели в путях развития Беларуси и Венесуэлы в последние годы. Поделился рассказом о том, что его стране за это время пришлось выдержать и информационные атаки извне, попытки экономического шантажа, стремление внешних сил дестабилизировать социально–политическую обстановку в стране...»

Если с намеками на „информационные атаки извне” и „стремление внешних сил” все ясно и перед глазами всплывает звездно-полосатый флаг, то словосочетание „экономический шантаж” у белорусов прочно ассоциируется только с большой восточной соседкой – Россией. Знал ли это Чавес, проводя подобную параллель накануне своего визита в Москву, неизвестно.

Так что либералам не стоит отчаиваться, а сторонникам социализма – питать иллюзии: лукашенковская элита, включая самого „гаранта”, мечтает вписаться в капиталистическую глобализацию, но внешнеполитическими обстоятельствами вынуждена сейчас вновь играть на „левом” и „антиглобалистском” поле. Ее гораздо больше устроил бы невозможный сценарий продолжения „бескорыстной” поддержки со стороны мордатых российских магнатов, при одновременном улучшении отношений в западноевропейском направлении, на которое все больше ориентируется белорусский экспорт.

А Латинская Америка? Как писало накануне визита Чавеса государственное информагентство БЕЛТА, „с учетом действующих в Венесуэле государственных программ поддержки сельхозпроизводителей наиболее перспективным направлением диверсификации белорусского экспорта является продвижение сельскохозяйственной техники, а также грузовых автомобилей для работы в горнорудной промышленности страны». Однако создается впечатление, что белорусские власти раньше ничего подобного не знали. О давних расчетах белорусов на ожидаемый „стратегический альянс” Беларусь-Венесуэла, да и вообще о подготовке белорусского прорыва в Латинской Америке лучше всего говорят тенденции приема на испанский факультет минского иняза, который сокращается из года в год. В этом году, в отличие от бурного развития китаеведения, планируется набрать всего-то 30 „бюджетников” и 39 „платников”, что никак не больше, чем в прошлом. И это на весь испаноговорящий мир.

Ощущение неискренности белорусских симпатий к венесуэльской модели усилилось во время просмотра репортажей с мероприятий, в которых участвовал Чавес. В то время как Чавес то и дело ходил „в народ”, белорусские чиновники старались не выходить за поле ока телохранителей. Как будто они не всенародно избранные, а члены какой-то хунты, которая держится исключительно на полицейских дубинках и покровительстве могущественной державы.

Не будем столь категоричными и спишем разницу в публичном поведении политиков на белорусскую сдержанность. А комплименты Чавеса белорусскому комманданте – на латиноамериканские правила этикета.

Олег  Новиков, колумнист газеты «Наша Нiва», Минск