Будни химической войны

Три российских города попали в десятку самых грязных городов планеты. По данным экспертов американского института Blacksmith, Дзержинск Нижегородской области, Норильск и Рудная пристань, что в Приморском крае, находятся на грани экологической катастрофы, по уровню сопоставимой с Чернобылем. Однако, по мнению доктора химических наук, президента Союза «За химическую безопасность» Льва Федорова, таких городов в России гораздо больше.
Отходы от деятельности заводов по производству химоружия закопаны по всей стране. Мы решили выяснить у известного ученого расположение «грязных» мест в столичном регионе и узнать, как обезопасить себя от пагубного воздействия «химических ископаемых».

- В Москве и области экологические загрязнения не так концентрированы, как, скажем, в Норильске. Но, тем не менее, здесь было множество производств химоружия. И сейчас в нашей земле находится огромное количество вредных веществ, например, мышьяка. Это отравляющее вещество, которое провоцирует возникновение хронических заболеваний. Сокращается продолжительность жизни. Мышьяк не исчезает, он может вечность лежать в земле. И его у нас очень много, потому что между первой и второй мировыми войнами все химическое оружие, за исключением иприта, было на мышьяке. Вы постепенно отравляетесь, сами того не подозревая. Вредных веществ много не только в земле, но и в воде, и в атмосфере, но никто об этом не задумывается.

- Перечислите, пожалуйста, места, опасные для здоровья человека в нашем регионе.

- В Москве на Очаковском шоссе был головной склад химоружия. Все отходы своей деятельности военные закапывали прямо на месте. В 1933 году по приказу команды Ворошилов-Тухачевский все химоружие, что было в Очаково, перевезли на головной военно-химический полигон в лесопарке «Кузьминки» (это тоже Москва) и там закопали. В 37-м году Тухачевского арестовали. Его обвинили в том, что он хотел использовать закопанное в Кузьминках стрелковое оружие против правительства, и начались раскопки. Однако вместо стрелкового оружия нашли 900 с лишним бочек иприта и много всякой другой «химии». Потом наступила зима, и раскопки закончились. Тухачевского расстреляли в том же 37-м, еще до начала раскопок. Так что не было причин раскапывать дальше. Как эту химическую грязь бросили, так она там и лежит. Кстати, там же на бывшем полигоне, закопаны и споры сибирской язвы после опытов с биологическим оружием. Одну из бочек с ипритом я «учуял» еще в 1998 году, когда, гуляя по нынешнему Кузьминскому лесопарку, увидел березу без вершины. Это случается, когда дерево отравлено химией. Мы взяли образец почвы с поверхности у уреза лесного озера и отнесли в Академию наук. Выяснилось что под этой березой — чистый иприт, то есть бочка с ипритом лежит там, и из нее тихонечко вытекает это ядовитое вещество. Там закопано такое количество «химии», что даже трава не растет — на этом месте целая проплешина. Был бы у нас в городе настоящий хозяин, мог бы снять кепку, прийти туда хотя бы из любопытства. Нет, не пришел. Это вопрос ответственности государственного чиновничества. Если на Москву посмотреть с точки зрения вредной химии, то портрет получится несимпатичный. Те люди, которые слово «экология» связывают с собственной персоной, не очень понимают, о чем идет речь.
Еще один пример, Москва-река втекает в Москву по классификации как «грязная», а вытекает как «очень грязная». Потому что на территории Москвы все предприятия в нее что-то сбрасывают. Нужно фиксировать уровень сброса и требовать у предприятий соблюдения правил. Этого никто не делает. Однако все-таки вода течет, а вот донные отложения в реке, да и вся земля в Москве лежит на месте. Все, что вы в нее  «впечатали», там и остается. Надолго.

- В Подмосковье,  как и в столице, было много военных лагерей и полигонов. Как сейчас обстоят дела с экологией?

- На Софринском артиллерийском полигоне в довоенные годы был отстрел химических боеприпасов наряду с артиллерийскими. Что во время отстрела не потратили, тут же закапывали прямо на полигоне — такой был порядок. Все это так и лежит в земле. В прошлом году на Софринском полигоне тайно от жителей сожгли 30 двигателей твердотопливных ракет «Тополь». До сих пор директор, который руководит полигоном, судится с одной московской газетой из-за того, что она только сказала об этом. Какую «химию» они выбросили в воздух и в каких количествах, никто никогда не скажет, потому что и сами не знают. Хотя по закону России, когда вы что-то выбрасываете в воздух, вы должны знать на 100% — что это. На каждое вещество нужно иметь ПДК, подписанное лично Г. Г. Онищенко.

- В чем лично вы видите причину происходящего? Понятно, что от использованной техники нужно избавляться, но почему бы не произвести этот процесс в соответствии с экологическими нормами?

 - Экологичное сжигание любых отходов стоит денег, а деньги чиновникам самим нужны. Ракеты эти уничтожаются на американские деньги. Когда Союз разваливался, американцы испугались и приняли программу, по которой лишнее оружие бывшего Советского Союза в интересах национальной безопасности США может уничтожаться на деньги США. Но американцев волнует только уничтожение оружия, а не экология России. Поэтому они за каждую уничтоженную ракету платят. А то, что рядом поселок Софрино, не волнует даже наших чиновников, не то что американских.

 - Где еще, кроме Софрино, возможно нахождение в земле вредных веществ?

- Я составил целый список таких мест и даже опубликовал его в своей брошюре. Но чиновникам такой список не очень-то нужен. В Монине был авиационный военный лагерь — там проходили испытания химоружия. Помню, был огромный скандал, когда на учения собралось все командование военного округа и вместо учебного иприта случайно выбросили настоящий. В Нахабине был учебный полигон, где испытывали очень много химического оружия. Каширский, Коломенский военные лагеря — там везде всерьез готовились к химической войне в 30-е годы. Поэтому в любом военном лагере шли реальные работы с химоружием. Когда они заканчивались, остатки просто закапывали. Нарофоминский артполигон — возле него находится головной топливный склад Минобороны (там хранится и ракетное топливо гептил — это тоже токсичная вещь). Сенежский военный лагерь в Солнечногорске, Серпуховский военный лагерь.

- Какие же есть методы очистки почвы от вредных веществ? Насколько они дороги?

- Методы можно найти, надо сначала, чтобы власть осознала само существование проблемы. Чтобы реабилитировать Москву, нужны миллиарды долларов, Московскую область — еще больше. У американцев есть программа, в которой расписаны все точки их страны, содержащие вредные вещества. Там указано, какие вещества, сколько денег нужно на реабилитацию почвы. У нас таких списков нет. А о программе и деньгах и говорить нечего. Никто за военно-химическое прошлое отвечать не хочет.

 - Если наши чиновники ничего не предпринимают, как мы сами можем обезопасить свои семьи от влияния химии?

 - Надо, чтобы жители знали, был ли на данной территории полигон, военная база или что-то в этом роде. В этих местах лучше не собирать грибы, ягоды, не купаться в реках. Нужно держаться подальше от мест прошлой военной деятельности. Мы не знаем, что там происходит. Нельзя собирать грибы вдоль дорог. Автомобили выбрасывают свинец, который концентрируется в грибах. Люди от этого умирают раньше положенного срока.

 - Не только военные объекты выбрасывают вредные вещества, есть еще и химическая промышленность.

- Об этом тоже нужно знать. Вблизи таких заводов люди часто рано умирают от рака. Нужно узнавать, какие вещества выбрасывает предприятие, хотя сегодня они только покажут вам на дверь и ничего не скажут. Например, была история с московским оборонным заводом «Рассвет». В конце 80-х в доме, который стоит напротив этого завода, люди, жившие на втором и выше этажах, умирали от рака. Тогда у военных заводов не было длинных труб, чтобы противник не увидел. Поэтому они выбросы делали прямо с первых этажей. Соответственно вредные вещества поднимались и попадали на верхние этажи, вот люди и умирали. Это всего один завод, а таких — десятки.

 - Насколько распространяются эти выбросы?

 - Все зависит от ветра. Точно сказать ничего нельзя. Если там тяжелые металлы, то они остаются в почве. Нужны люди, которые составляли бы карту почвы.

 - Сейчас есть разные устройства для очистки воздуха в домашних условиях. Могут ли они помочь в борьбе с выбросами химии?

- Я не думаю, что они окажут существенную помощь. Преградой для выбросов могут быть дома, леса. В дальнем Подмосковье деревья в лесу живут более 100 лет, в московских парках — около 60, а на улицах — много меньше. За превышение нормы выбросов вредных веществ предприятия должны платить серьезные штрафы. Когда М. М. Касьянов досиживал в кресле премьер-министра, а «министром природы» был В. Г. Артюхов, были утверждены штрафы за выбросы в окружающую среду: за тонну окиси углерода (это токсичнейший угарный газ, его тонной можно отравить чуть ли не всю Москву) — 60 копеек! Это значит, что чиновники ничего не понимают вообще и понять не пытаются, хотя такая ситуация несет опасность и для их здоровья. Например, «Белая дача» находится через окружную дорогу от Кузьминского лесопарка. Чтобы не зависеть от окружающей действительности, они прокопали себе артезианскую скважину. Этой водой моют овощи и везут их в Кремль. Но под Кузьминским лесопарком горизонтально проходят семь ручьев. А горизонтальные водные перемещения растаскивают «химию». Так что вполне возможно, что она попадает и в воду, которую используют на «Белой Даче». Но у нас в Москве нет людей, которые все это обобщили бы и сказали, что с этим делать.

 - Скажите, пожалуйста, есть ли список экологически опасных городов России?

- Нет, вы ведь сейчас задаете этот вопрос в надежде, что у нас есть хоть один начальник, который заботится об экологической ситуации в России. Нет таких. Было Министерство охраны окружающей среды, но и тогда там не было таких людей. Теперь они называются Минприроды. По телевизору говорят: «Ах, эти китайцы загрязнили наш Амур». В Амуре нельзя было купаться уже давно. Все последние годы были официальные запреты на купания. Они связаны не со злокозненными китайцами, а с нашей родной промышленностью, которая тоже сбрасывает в Амур что ни попадя, и тоже без очистки.
«Химия» давит на нашу жизнь — это правда. Нужно системно отнестись к этой опасности. Мужчины у нас, в отличие от Японии и США, в основном умирают раньше 60, и это все действие химии. Перекрыть трубу, которая своим дымом убивает человека, поставить фильтр — это не так дорого. Дороже избавиться от залежей вредных веществ. Но и здесь можно придумать какие-то меры. Главное, хотя бы с чего-то начать.

Беседовала Ирина Вихляева, «Родное Подмосковье»