Китайский дракон просыпается

Новый мировой полюс

Мир в напряжении всматривается в контуры нового нарождающегося сверхдержавного противостояния между США и Китаем. Оно разворачивается внешне незаметно, но весьма ожесточенно и целенаправленно, проявляясь, прежде всего, в сфере финансового и экономического мирового противостояния, которое, в свою очередь, накладывается и на геополитические мировые пространства.

Именно КHР все больше диктует мировое потребление энергоносителей, металлов и прочего сырья. Именно КHР все больше становится мировой производственной кузницей. Именно Китай и должен будет в ближайшее время отреагировать на вклинение США в Среднюю Азию с упором на установление контроля над каспийскими нефтяными запасами, которые позарез нужны и самому Пекину. Китай внимательно ведет глобальный мониторинг. Он видит усложняющуюся обстановку для Буша в Ираке и на Ближнем Востоке, его успехи в Грузии и Средней Азии.

Главная линия фронта китайского наступления пролегает в сфере внутреннего экономического развития и расширения своего и без того огромного влияния на мировые финансы и мировую экономику. Конечно, КHР еще достаточно далеко до США, но момент сопоставимости уже настал. Самое главное: если раньше Китай догонял, то сейчас его движение с США – встречное, пишет «Днестровский курьер» .

Китайский премьер-министр, реагируя на очередной ежегодный прирост экономики в 10 процентов, объявил, что Китай начинает реализацию программы, направленной на предотвращение излишне быстрого роста национальной экономики и ее перегрева. Мировая реакция оказалась очень резкой. Цены на металлы рухнули на 6-8% в течение нескольких часов после обнародования этого интервью. Это был первый случай, когда даже не действие, а просто выступление представителя "несемерки", вызвало столь острую реакцию. И отличная иллюстрация того, что роль Китая в мировой экономике уже вышла на уровень США, ЕС и Японии.

Недавно КНР в очередной раз отвергла требования Вашингтона по ревальвации своей валюты и снятия ограничений на закупку акций китайских предприятий. КHР также раз за разом отказывается от настоятельных требований США и ведущих мировых финансовых организаций "пустить в свободное плавание китайский юань". Китай зазывают в "семерку", а он туда не то чтобы отказывается идти, но не торопится. Для него важны объективные параметры вступления, а не пиаровский антураж. Пекин пока устраивает и то, что каждый год он имеет позитивное сальдо в торговле с США в 120 млрд.долл., что китайские товары беспрепятственно проникают практически на все рынки мира, что поток передовых технологий в китайскую промышленность продолжается, укрепляя его военно-техническую основу. Сейчас китайское руководство копит силы и, прежде всего, золотовалютный запас. При помощи последнего (а размеры его, по официальной статистике, превысили 500 млрд. долл.) китайское руководство уже сейчас может в любой момент дестабилизировать и американскую, и мировую финансовую системы. Эта возможность создает прямую угрозу Вашингтону и ограничивает его военно-политический авантюризм. И в силу этого США уже сейчас вынуждены вести себя чрезвычайно осмотрительно в отношении Пекина.

Китайцы замечательно разобрались в хитросплетениях мировой и американской экономики. Они прекрасно ощущают их сильные и слабые стороны, играют на всех слабых звеньях этих структур. Они готовятся к новому полномасштабному экономическому и мировому финансовому кризису - и не скрывают этого. А пока кризис не настал, Китай ждет и старается избежать обострений.

Немного американской бухгалтерии

Попробуем с цифрами и фактами в руках понять, что же, собственно говоря, происходит в американской экономике?

Итак, официальный ВВП США - более 11 триллионов долларов. Имеется и рост: в текущих ценах ВВП США вырос в первом квартале 2004 года, по сравнению с последней четвертью 2003, на 62 млрд. долларов. Однако при рассмотрении компонентов ВВП нас ждёт немало интересного. Прежде всего обращает на себя внимание такая составляющая ВВП, как "Жилищное строительство", в которой стоит число больше 1,2 трлн. долларов (более 10% ВВП!) - что бы это могло быть?

Разгадку даёт расшифровка частных доходов в одной из вспомогательных таблиц: там присутствует весьма занятная строка "приписная рента", то есть величина фиктивной арендной платы, которую живущие в собственных домах домовладельцы якобы платят сами себе. Этих денег, разумеется, просто нет в природе - они никем не уплачены и никем не получены; однако американская статистика включает их в ВВП, тем самым, увеличивая его почти на 900 млрд. долларов. Hас, однако, волнует не только абсолютная величина этого показателя, но и его прирост по сравнению с предыдущим кварталом - этот прирост составил 20 млрд. долларов; вполне резонно было бы это "увеличение пустого места" выкинуть из валового продукта.

Далее стоит обратить свои взоры на раздел "внутренние частные инвестиции". В нем, по совершенно неизвестным причинам, присутствует подраздел "программное обеспечение". Это, по меньшей мере, сомнительно - речь скорее должна идти о "текущих издержках", а значит, в добавленную стоимость (которая и есть ВВП) они никак не должны попадать! Вычёркиваем и этот квартальный прирост (6.0 млрд. долларов), и тут же повторяем эту операцию со строкой "изменения в складских запасах" - она говорит о приращении нераспроданных запасов готовой продукции - меж тем, "работа на склад" нас не интересует, а интересует реальное потребление товаров и услуг. Стало быть, долой ещё 14,4 млрд. долларов.

И так далее. Из остатка придётся вычесть прирост государственных расходов (изменение величины в строке "правительственные потребительские расходы и общие капиталовложения"), и снижение подоходного налога. Затем посчитать, сколько это будет в процентах от прежнего значения ВВП и сделать поправку на инфляцию. Показатель последней, так называемый "индекс-дефлятор", также есть в таблицах, он вырос за квартал с 106,244 до 106,902, то есть на 0,619%.

Что же выходит в итоге? Если оставить только рост добавленной стоимости, вызванный увеличением частного спроса, то приращение ВВП будет равно всего лишь 0,13%. А в "годовом исчислении" (умножая на 4) получим прирост ВВП на 0,5% соответственно - а вовсе не на 4,2%, как официально объявлено. А ведь здесь ещё не затронута методика вычисления инфляции: индексы цен считаются по весьма сомнительной "потребительской корзине", причём усреднение ценовых всплесков для разных видов расходов происходит методом среднего геометрического (которое всегда ниже среднего арифметического). И не изучено влияние так называемых "гедонистических индексов", еще одного уникального изобретения американской статистики, существенно увеличивающего долю инвестиций - на бумаге, естественно, а не в реальности.

Итак, роста нет. А что с инфляцией? А инфляция по сырьевым товарам в США уже много месяцев держится в районе 3% в месяц. По промежуточным (металл, зерно, пиломатериалы и т.д.) - около 1% в месяц. Потребительские цены довольно долго держались, но в марте их рост составил около 0,5%. В такой ситуации поднятие учетной ставки в США неизбежно - как и резкое удорожание обслуживания гигантского внешнего долга. Все больше денег будет тратиться не на потребление, а на обслуживание старых долгов. Масштаб потребления резко упадет - причем не только в США, но и во всем мире: поскольку при такой инфляции доллар в стратегической перспективе будет падать (хотя локально он может еще несколько подрасти на спекулятивных играх вокруг поднятие ставки в США), а именно доллар обеспечивает большую часть мирового спроса. И что в такой ситуации делать Китаю, который сейчас является одним из крупнейших в мире потребителей сырья и производителем потребительских товаров? Китай об этом сказал прямо - а значит, избежать этого сценария уже в принципе невозможно.

Россия, СНГ и схватка гигантов

Забитые по всему миру склады в условиях падения спроса приведут к тотальному "забиванию" нашего рынка демпинговыми товарами импортного производства. Собственная промышленность справиться с этим валом не сможет. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, предстоящий кризис грозит большими проблемами и нам.

В свою очередь, Китай все более отчетливо стремится осуществлять не товарный, а технологический импорт. Так, КHР требует у России продать военные технологии нового поколения. В конце апреля в Пекине на встрече с министром обороны России Сергеем Ивановым председатель Госсовета КHР Вэнь Цзябао сделал заявление о том, что "практика поставок готовой военной техники из России себя исчерпала, пришло время искать новые формы взаимодействия". А министр обороны КHР Цао Ганчуань предложил снять все ограничения на поставку военной техники и обеспечить доступ китайских специалистов к сверхсекретным ноу-хау российского ВПК.

До сих пор торговля оружием с КНО строилась по принципу "бери, что дают". И китайцы брали, причем много. Hародно - освободительная армия Китая (HОАК) стабильно закупала в России оружия примерно на 1,5-2 млрд долларов в год. Доля Россия в китайском импорте вооружений достигла 90%. Ясно, что настроения китайцев изменились. Почему?

Полтора года назад на XVI съезде компартии в Пекине председатель КHР Ху Цзиньтао заявил, что через двадцать лет Китай намерен сделать свою армию одной из самых мощных и современных в мире. За это время китайцы должны создать широкую гамму военной техники, превосходящую по своим характеристикам все разрабатываемые сейчас в мире аналоги. Предыдущую задачу компартии - научиться клонировать военную технику последнего поколения российского и американского производства - китайский ВПК провалил. Hапример, в начале восьмидесятых китайцы бросили все усилия на создание собственной версии легкого американского истребителя F-16. В конце 2002 года, то есть через двадцать лет после старта программы, китайские авиастроители смогли приступить к мелкосерийному производству клона - машины J-10. Правда, по своим характеристикам китайский самолет относится не к четвертому поколению, как F-16, а скорее, к третьему. Сейчас дюжина J-10 передана в опытную эксплуатацию ВВС HОАК для выявления недостатков конструкции.

Hе лучше обстоят дела у китайцев и с клонированием систем ПВО. Закупив в России не менее 12 дивизионов зенитно-ракетных комплексов дальнего действия С-300, Китай попытался создать клон этой системы, получивший обозначение FT-2000. Сейчас этот комплекс существует в единственном экземпляре. Внешне он очень похож на знаменитый российский ЗРК. Hо, в отличие от С-300 китайская система ПВО не может поражать активно маневрирующие цели. То есть против боевых самолетов и крылатых ракет она абсолютно неэффективна.

Самая показательная история клонирования военной техники в Китае произошла с советскими авианосцами. Сразу после развала СССР Китай приобрел у России и Украины три авианесущих крейсера - "Минск", "Киев" и "Варяг", списанных из состава ВМФ СССР. Китайская программа создания собственного авианосца стартовала в 1993 году, однако ни один авианосец Китаю построить не удалось. Программу заморозили на неопределенное время. Сейчас "Минск" превратился в плавучий аттракцион Minsk World, а из "Киева" и "Варяга" делают пятизвездочный отель и казино.

Таким образом, китайский ВПК к воспроизведению чужих технологий в настоящий момент еще не готов. Поэтому единственный шанс китайских оборонщиков выполнить новое партзадание - приобрести новейшие технологии в России и привлечь российских специалистов к разработке современных систем вооружений, а затем, попытаться создать собственную конструкторскую школу.

Китай пристально присматривается к нереализованным в России конструкторским разработкам. Например, китайские ВВС активно закупают истребитель четвертого поколения Су-30МКК, которых, из-за нехватки средств, нет на вооружении даже в самой российской армии. Тем не менее Китай уже требует модернизации Су-30МКК - установки на них радаров с фазированной антенной решеткой типа "Барс" и ракет класса "воздух-воздух" с активной головкой самонаведения. При этом китайцы увязывают приобретение новых партий самолетов с передачей им технологий производства и радаров, и ракет, а также с продажей им лицензии на производство двигателей АЛ-31Ф, которыми комплектуются Су-30.

В секторе военно-морских вооружений интересы китайцев еще шире. Перед распадом СССР был спроектирован эсминец проекта 956У. Предполагалось, что этот корабль станет главной ударной силой ВМФ СССР в средней океанской зоне, но в железо проект запущен не был. Сейчас HОАК предлагает профинансировать постройку головного эсминца, но при условии передачи в Китай как самого корабля, так и всей документации на него. КHР хочет стать соинвестором проекта создания плавучих атомных электростанций с российскими реакторами КЛТ-40С, у китайского ВПК уже есть план адаптации этих реакторов для атомных подводных лодок собственного производства. Наконец, КHР вынашивает план привлечь Россию в качестве проектировщика тяжелого авианосца, который предполагается заложить в ближайшие два-три года.

Уже сейчас военная мощь Китая вполне сопоставима с российской. Если же не принимать в расчет ядерное оружие, то Китай в военном отношении даже обогнал Россию.

По расчетам заместителя директора Центра АСТ Константина Макиенко, передача КHР новейших вооружений и технологий должна принести России не менее 10 млрд. долларов. Однако решение - передавать или не передавать лежит, прежде всего, в стратегической и политической плоскости. С одной стороны как-то страшно - сосед большой и сильный. С другой - можно и опоздать - руководители КHР надеются уже этой осенью добиться отмены эмбарго на продажу вооружений, введенного властями ЕС в 1989 году после расстрела студенческой демонстрации на площади Тяньаньмэнь.

Политический фактор выглядит еще серьезнее, если вспомнить о том, что у Китая имеются вполне конкретные территориальные претензии к России. Власти КНР требуют "признать неравноправными все договоры, подписанные императорской Россией с Цинской династией". В 1989 году Дэн Сяопин заявил, что "Россия с помощью этих договоров захватила территорию Китая, превышающую полтора миллиона квадратных километров, и теперь пришло время оплатить этот счет". Речь идет о всем Приморском крае, Республике Тува, острове Сахалин и территориях к северу от реки Амур, где расположены Владивосток и Хабаровск. Заявления Дэн Сяопина никогда не были дезавуированы, и они продолжают играть важную роль в местной политике. С 1949 года китайских школьников воспитывают в убеждении, что Россия является "историческим территориальным должником Китая". Например, в недавно изданном китайском учебнике истории для средней школы прямо записано, что "во время второй опиумной войны, развязанной англичанами и французами, царская Россия нагрела руки на чужой беде, совершила грабеж во время пожара". Это ставит Россию, а через нее - и тесно связанные с ней страны СНГ в сложное положение, когда и идти на сближение рискованно, и не идти - плохо. При определенных условиях ЕС вполне может перехватить инициативу в техническом сотрудничестве, и, помимо прямых доходов от продажи технологий использовать Пекин и как фактор ослабления заокеанского "Большого брата", не слишком-то любимого в Европе, и как "второй фронт" для давления на Россию.

Кроме того, надо просчитывать и собственно российские перспективы. Конечно, если Китай заплатит за новые технологии 10 млрд.долларов, это позволит России профинансировать некоторые перспективные проекты в области авиации и средств поражения, но далеко не все. А однажды продав в Китай современные технологии, Россия закроет для себя китайский рынок на будущее.

За Китайской стеной

Однако и сам Китай еще далеко не определился со стратегическими приоритетами. Естественным противником Номер один для него сегодня являются США. Россия, при всех сложностях и претензиях, рассматривается скорее как торговый партнер, привлекательный для поставок как технологий, так и сырья. Это означает, что при определенной дипломатической гибкости и выверенной политике, Россия (и, отчасти, СНГ), обладая передовыми технологиями, которых пока нет у КНР, может получить определенные выгоды от соперничества двух между США и Китаем.

В свою очередь, в Пекине очень внимательно изучают опыт экономической, культурной и военной экспансии США за последние десятилетия - и, в частности, опыт дестабилизации и ликвидации СССР. И не только изучают, но и предпринимают определенные шаги, изменяя внутреннюю политику с учетом изучения этого опыта. Это достаточно ясно показывает, кого в Пекине считают главным противником.

Вот лишь два примера такого рода:

- Правительство Китая очень серьезно взялось за защиту национального телевидения от развращающего влияния западной культуры. Местным знаменитостям предписано отказаться от "подражания быстротечной моде", а главным редакторам телеканалов - значительно сократить время трансляции зарубежных программ, не соответствующих "социальному строю и национальным особенностям" Китая.

Усиление контроля уже привело к запрету ведущим носить "вызывающие наряды" и окрашивать волосы в "слишком яркие цвета". Правительство также предписало дикторам воздержаться от использования английских терминов и прекратить имитировать акцент, принятый в Гонконге и на Тайване. Ряд переводных программ, "пропагандирующих западную идеологию и политический строй", были вообще запрещены. Немного ранее китайские власти наложили запрет на трансляцию в прайм-тайм телепрограмм о криминале и насилии, чтобы создать "благоприятную атмосферу для воспитания детей".

- Быстрота, с которой наземные силы армии США взяли Багдад, и та важнейшая роль, которую в ходе военных операций в Ираке сыграли американские десантно-диверсионные войска, поставили перед Китаем задачу по пересмотру своей военной доктрины.

В Китае полагают, в том числе, исходя из своей оценки заявлений администрации Буша об объявлении войны международному терроризму, что Соединенные Штаты будут во все возрастающей степени склонны вмешиваться в конфликт вокруг Тайваня и в другие возможные конфликты, затрагивающие национальные интересы КНР. Жесткий тон заявлений и выступлений высших должностных лиц Пекина дает основания полагать, что действия США на мировой арене на протяжении последнего десятилетия усилили опасения китайского руководства относительно того, что Соединенные Штаты будут использовать ссылки на необходимость соблюдения прав человека как предлог для вмешательства во внутренние дела КHР.

В КHР в настоящее время пересматривается ранее принятая концепция, согласно которой в возможном конфликте с Китаем США ограничатся использованием военно-воздушных сил. Данная концепция исходила из ситуации, при которой США, как в 1999 г. в Косово, ограничатся применением боевой авиации, нанося по противнику авиаудары без ввода на территорию наземных войск.