Информационное агентство www.iamik.ru
![]("http://iamik.ru/pics/210504_2.jpg")
Гонимая «прослойка» или двигатель прогресса?
«Гражданину Минину и князю Пожарскому – благодарная Россия» – гласит надпись на памятнике в центре Москвы. Один из спасителей России, организатор ополчения Кузьма Минин, был купеческим старостой, а само ополчение в большей части составляли посадские люди (говоря современным языком, частные предприниматели) – купцы, ремесленники. И именно им удалось освободить Москву от польских оккупантов, – тогда как первое ополчение, состоявшее из дворян и казаков, распалось из-за внутренних сословных противоречий.
Два века спустя, во время наполеоновского нашествия, купцам была уготована роль финансистов патриотической войны. Сбор пожертвований начался сразу после чтения манифеста о войне. По свидетельству генерал-губернатора Москвы Ростопчина, уже в первые полчаса было собрано 2 400 000 рублей. «Многие жертвовали 20, 30, порой 50 тысяч рублей. Расставаясь с деньгами, говорили: "Получил я их от Бога, а отдаю Родине".
Отчего же тогда отношение общества к купцам не всегда отличалось почитанием и уважением? Исторически купечество в России было разнородным по своему составу: большую его часть составляли выходцы из крестьян, и в гораздо меньшую – «обуржуазившиеся» дворяне. С крестьянством купцов разделяло социальное неравенство, с дворянством – неравенство сословное. Для дворянина торговля считалась занятием недостойным: так, Екатерина II, узнав о желании графа Апраксина вступить в купеческую гильдию, назвала его сумасшедшим. Купцы же стремились получить дворянское звание, которое придавало им вес в обществе – и звание это жаловалось монархом за общественные благодеяния. Но это была не единственная причина традиционной купеческой благотворительности. Большинство представителей купечества были глубоко религиозными людьми, а в православной традиции благотворительность – одно из условий спасения души. Немалую часть купечества составляли старообрядцы, среди которых принцип нестяжательства, но есть накопление не ради накопления как такового, соблюдался еще строже.
Религиозность считалась в купеческой среде безусловной добродетелью: «верность Богу» ассоциировалась с «верностью слову» - а сделки на тысячи и даже сотни тысяч рублей долгое время заключались именно на словах и скреплялись рукопожатием.
Еще в петровскую эпоху именно купцы стали основателями российских промышленных предприятий. А во второй половине XIX века им принадлежало большинство мануфактур и фабрик: помещичьи предприятия были скорей исключением, в том числе и потому, что немногие дворяне обладали средствами для их открытия. Выходит, именно купечеству страна обязана промышленными достижениями – тем не менее, обличения «жестоких нравов темного царства» появлялись одновременно с успехами развивающегося капитализма.
В обличительном пафосе писателей и критиков была своя доля правды. «Темность», «неотесанность» купцов в сравнении с дворянским высшим светом была следствием разрыва крестьянской и городской культур, образовавшимся еще в петровские времена. Купцы – в большинстве своем, выходцы из крестьян – являлись носителями крестьянских ценностей, отчего нередко казались «дикими и неотесанными» просвещенному дворянству. Но всего лишь спустя несколько десятилетий «дикая и неотесанная» среда дала стране знаменитых меценатов, с именами которых связан расцвет культуры рубежа XIX-XX веков, известных общественных деятелей. Быть может, традиционные купеческие ценности были не так уж плохи?
Домострой как основа семейного бизнеса
Объяснение семейному деспотизму, ярко описанному в пьесах Островского, стоит искать не только в грубости нрава отдельных представителей купеческого сословия. Купеческое предприятие являлось предприятием семейным, и глава семьи был еще и главою бизнеса. В этом случае традиционный патриархальный семейный уклад - почитание страрших, подчинение детей родителям и жены мужу - являлся не только семейной, но и деловой субординацией. От соблюдения своеобразной семейной «вертикали власти» зависел успех дела. Глава купеческого клана видел в сыновьях своих преемников – и с малых лет начинал посвящать их в тонкости торговли. К 15-16 годам мальчики могли совершать самостоятельные коммерческие поездки, заключать сделки, вести конторские книги. С другой стороны, предприятие зачастую требовало концентрации капитала – и глава семьи не спешил дать взрослым сыновьям возможность отделиться, стать самостоятельными предпринимателями. Дети редко шли вопреки воле родителей не только из уважения к патриархальным семейным устоям, но из боязни потерять свою долю в наследстве. В результате нередко сын купца успевал дожить до седин, прежде чем становился главой собственного предприятия.
Правило известной со школьных лет героини Островского «не выноси сор из избы» в купеческих семьях приобретало особую важность. Каждая семья имела собственные деловые секреты, кроме того, «вынесение сора» могло вызвать не только осуждение людской молвы, но и, говоря современным языком – навредить имиджу компании.
С «угнетенным положением женщины» дело обстояло тоже не столь однозначно. Законодательство страны и религиозные традиции обязывали женщину подчиняться мужу – но вместе с тем, жена в купеческом семейном предприятии нередко являлась не просто ответственной за ведение домашнего хозяйства и воспитание детей, но и «правой рукой» мужа во всех деловых операциях. Она могла полностью заменить главу семьи во время его поездок, и нередко именно к ней после смерти мужа переходили «бразды правления» семейным делом. Так, на рубеже XIX-XX доля женщин – глав купеческих предприятий составляла 10-15%. Показателен пример вдовы бийского купца А.Ф.Морозова Елены Григорьевны, возглавившей семейное предприятие в 1894 году. В то время женщине было 62 года, она была практически неграмотна – но это не помешало ей руководить компанией в течение 14 лет, более того – превратить ее из торговой фирмы в торгово-промышленную.
Собственная гордость
Среди купцов было принято не скрывать, а подчеркивать сословную принадлежность. Поэтому, сколь бы ни было престижно облачаться в европейское платье – сюртуки, жилетки, туфли, фраки и цилиндры, - купец чувствовал себя уютнее, одеваясь традиционно. Излюбленной одеждой купца оставались костюм с поддевкой – коротким кафтаном, надевавшимся под верхнюю одежду. Летом поддевка сочеталась с жилетом или длиннополым сюртуком, плисовыми шароварами, заправленными в смазанные сапоги, картузом с лаковым козырьком. Зимой поверх сюртука надевали суконную «чуйку» - длинный мужской кафтан с меховой оторочкой, без воротника и отворотов, - или шубу. Шубы носили «мехом внутрь», а снаружи крыли тканью. В сибирские морозы поверх шубы накидывали овчиный тулуп, а в качестве головного убора зимой надевали меховые шапки. Волосы было принято стричь «в кружок» или «под скобку» и умащивать растительным маслом. Борода – еще один «отличительный признак» купеческого сословия.
Одежда купчих отличалась большим разнообразием: жены купцов-промышленников, в отличие от консерваторов- мужей, любили щеголять в европейских нарядах и шляпках с перьями. Традиционной одеждой купчих были платья из шелка и кисеи с длинными рукавами, парчовые или шелковые кофты без воротника, которые надевались поверх платья, головные платки – атласные, парчовые, шитые золотом. Зимой носили салопы и шубы разнообразного покроя. Излюбленным украшением были жемчужные нити и серьги.
Жизнь семьи подчинялась деловому распорядку: просыпались очень рано, осенью и зимой – до рассвета, завтракали, пили чай и отправлялись по делам. Обедали в будние дни около двух часов, в четыре или пять пили чай, в восемь или девять ужинали. Увлечение чаепитием распространилось в купечестве еще в первой половине XIX века – этим купцы отличались от горожан и крестьян, так как удовольствие было не из дешевых. Позднее в стране появились недорогие сорта чая – среди купцов же чаепитие стало непременным ритуалом при приеме гостей, деловой беседе и в семейных вечерах. По свидетельствам современников, представители этого сословия выпивали рекордное количество чая: до сорока стаканов в день!
Поесть в купечестве любили. Особенным изобилием отличались праздничные обеды. Из напитков на стол ставили пиво, мед, квас, вино, наливки и настойки. Сначала подавали холодные закуски, затем суп и щи, после соусы и жаркое. Одних только мясных блюд могло насчитываться до десяти: окорок ветчины, свиной окорок, запеченный поросенок, куры и утки, обсыпанные яйцами, перепелки и тетерева в лимонах, говяжьи котлеты, мозги и почки, дичь. Завершалась трапеза непременным чаепитием с обилием сладких пирогов, печений, пирожных и бисквитов, варенья и желе.
В проведении досуга купцы, особенно в провинции, долгое время оставались верны старинным народным забавам. Азартные соревнования – скачки на лошадях, поднятие тяжестей, кулачные бои, – демонстрировали силу и умение постоять за себя – качества, так же необходимые предпринимателю, как и трезвый расчет и смекалка. Пьянство и карточные игры тоже не были чужды купеческому сословию, особенно мелкому купечеству – но не случайно именно эта часть сословия обновлялась быстрей других: особо ретивые картежники, драчуны и кутилы выбывали из гильдии. Степенные же гильдейцы, ценя собственное доброе имя, знали меру в кутежах. Купцы- старообрядцы (к ним принадлежали основатели крупнейших текстильных фабрик: Морозовы, Гучковы, Солдатенковы, Хлудовы, Рябушинские, Горбуновы, Шелапутины, Кузнецовы) отличались нетерпимостью к пьянству – в этой среде царила жесткая дисциплина и послушание.
К началу ХХ века именно купечество оказалось чувствительным к новым формам проведения досуга. На средства купцов нередко организовывались общественные праздники, открывались первые синематографы, создавались частные театры.
От Дикого к Третьякову
Отношение купечества к образованию менялось с течением времени, буквально от поколения к поколению. Если первые российские предприниматели считали главными науками для своих сыновей «цифирь и счеты», то их последователи охотнее отдавали мальчиков в школы и гимназии. Позднее дети этих мальчиков стремились закончить университеты и коммерческие училища, а самые одаренные и удачливые из них тянулись к изящным искусствам и стремились покровительствовать им. Образование, грамотность женщин вплоть до начала ХХ века считались необязательными. Среди мужчин- купцов даже к этому времени образовательный уровень был невысок: так, из купцов Томской губернии грамотными были всего 40%. Вместе с тем, чаще всего именно представители купечества становились попечителями учебных заведений, жертвовали на школы.
К 1910 году лишь 25% бюджета благотворительных обществ и организаций финансировались за счет казны, остальное составляли частные пожертвования.
О масштабах купеческой благотворительности в конце XIX века писал великий певец Федор Шаляпин: «Объездив почти весь мир, побывав в домах богатейших европейцев и американцев, должен сказать, что такого размаха не видел нигде». Талант самого Шаляпина открылся миру во многом благодаря «Частной опере», основанной потомственным купцом Саввой Ивановичем Мамонтовым.
Общественная полезность предпринимательства, благотворительность были жизненным правилом лучших представителей купеческого сословия. Например, Тимофей Власьевич Прохоров (один из основателей московской Трехгорной мануфактуры), завещал сыновьям: "Живите не для богатства, а для Бога, не в пышности, а в смирении". И братья Прохоровы и их потомки делали для рабочих более того, что предписывалось законодательством: при Трехгорной мануфактуре были госпиталь, родильный дом, школа, ремесленное училище, детский сад и другие бесплатные заведения.
А основатель знаменитой галереи Павел Михайлович Третьяков писал своей дочери: «Моя идея была с самых юных лет наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы так же обществу (народу) в каких - либо полезных учреждениях».
Екатерина Лапина
Горожанкин Владимир