Правозащитные организации требуют расследования

Коалиция известных российских и международных правозащитных организаций, среди которых Международная амнистия, международная Лига прав человека, международная Хельсинкская федерация, международная Федерация лиг прав человека, московская Хельсинкская группа, Общероссийское движение «За права человека», Правозащитный центр «Мемориал» и “Human Rights Watch”, выступили с совместным заявлением в связи с событиями в Беслане.

В заявлении говорится: «Захват заложников, в особенности детей - самых уязвимых членов общества - лишение их воды и пищи в течение более 48 часов, многочисленные угрозы расправы, преднамеренное убийство большого числа заложников - все это является грубейшим нарушением международного права и национального законодательства. Эта чудовищная, хорошо спланированная и просчитанная вооруженная операция указывает на полное пренебрежение жизнью мирных граждан. Речь идет о покушении на самое фундаментальное право человека - право на жизнь. Наши организации безоговорочно осуждают этот акт насилия».

«Голос Америки» попросил прокомментировать некоторые моменты заявления члена правления общества «Мемориал», сотрудника программы «Горячие точки» Александра Черкасова.

Инна Озовская:

Чем, по вашему мнению, объясняется попытка замалчивания и насколько вероятно, что результаты расследования станут достоянием гласности?

Александр Черкасов:

Во-первых, именно о таком расследовании мы и говорим – об общественном внимании к проблеме террора, об общественном контроле над спецслужбами, об общественном расследовании и о предании результатов таких расследований гласности, с тем чтобы общество знало, в чем здесь причина, и могло, в конце концов, сопротивляться террору. Другое дело, что сейчас наша обеспокоенность продиктована этим самым незнанием, степенью незнания, непонимания обстоятельств трагедии в Беслане. К сожалению, в ходе событий нам говорили слишком мало, слишком поздно, слишком по частям.

И.О.:
А чем вы это объясняете?

А.Ч.:
Владимир Путин заявил, что нам объявлена война. На самом деле, война началась пять лет назад. Пять лет назад начиналось то, что называлось контртеррористической акцией, пять лет назад нам обещали замочить террористов в сортире. Где-то три года назад в России действительно пошла волна террористических актов, и все эти три года нам говорят о нормализации обстановки в Чечне. Непонятно, кому была адресована эта ложь - то ли жителям, то ли начальству. Тому же самому президенту докладывали об успешном урегулировании. Вспомните, когда он прибыл в Грозный после гибели Ахмада Хаджи Кадырова и посмотрел на город сверху, он сказал, что не представлял себе масштаба разрушений. Когда после боев в ночь с 21 на 22 июня в Ингушетии туда прибыл Путин, он сказал, что ему многое не докладывали. По сути дела, жертвой этой информационной блокады вокруг террора становится государственная власть и сам президент. Он сам не знает, что происходит в стране. Власть сама от себя скрывает истину».

И.О.:
Ваша коалиция считает, что достижение стабильного мира в Чечне невозможны, пока законность и права человека в Чечне не будут обеспечены для всех граждан. Но вы отмечаете также, что повсеместные непрерывные нарушения прав мирных жителей творятся, как российскими силовыми структурами в Чечне, так и боевиками. Допустим, российское правительство можно убедить прекратить нарушение прав человека, а как быть с боевиками? Кто и как может на них воздействовать?

А.Ч.:
Видите ли, в том-то и дело, что с боевиками… даже не с боевиками - в случае тракта в Беслане или того, что было в Москве, или уничтоженных самолетов, речь идет, действительно, о террористах, о террористической сети, о террористическом подполье, которое действует на территории России, действует успешно и безнаказанно. С ними профессионально должны бороться спецслужбы, в конце концов. Это их единственное профессиональное занятие. Не блокировать информацию о происходящем, а бороться с террористами и обеспечивать общественную безопасность. Слово «безопасность» в названии Федеральной службы безопасности - оно же не просто так туда вставлено. Так вот, эти люди должны стать субъектом расследования, субъектом преследования и, в конце концов, побеждены. Но при этом нельзя допускать приписок. Вспомните, Мовсар Бараев, возглавлявший теракт в театральном центре на Дубровке в 2002 году, до этого уже, по официальным отчетам, три раза был убит - это следствие информационной блокады, жертвой которой стали сами власти. Эффективные действия спецслужб против террористов невозможны, когда конфиденциальность информации позволяет эту информацию фальсифицировать.

И.О.:
В вашем заявлении вы напоминаете российским властям, что они несут позитивные обязательства защитить уязвимые группы от возможных спонтанных проявлений ответного насилия - в Северной Осетии, Чечне и других регионах. Но разве это не означает увеличение присутствия силовых структур в этих регионах, против чего вы неоднократно возражали?

А.Ч.:
Похоже, не только руководители Российской Федерации, но и журналисты сложили несколько превратное мнение о том, к чему же призывали правозащитники. Силовое присутствие там, где необходимо защищать свободу и жизнь граждан - такое силовое присутствие необходимо. Ограничение прав граждан ради соблюдения их безопасности порою тоже необходимо. Но это необходимо делать в законном порядке. Так что, в призыве защитить кого-либо нет ничего странного. Другое дело, что это должна быть именно защита тех, кого нужно защищать, а не бессмысленное насилие.

И.О.:,BR> И последнее: в вашем заявлении содержится призыв к российским властям принять меры для того, чтобы обеспечить привлечение к ответственности, в рамках независимого и беспристрастного судебного разбирательства и в соответствии с международными стандартами, виновных в нарушении прав человека в Чечне. Учитывая общую политическую ситуацию и опыт целого ряда недавних судебных процессов, которые «Мемориал» и другие правозащитные организации объявляли политически мотивированными, насколько реально проведение вот такого беспристрастного судебного разбирательства в полном соответствии с международными стандартами?

А.Ч.:
Это трудно. И сказать, что это трудно, значит - ничего не сказать. Ведь из тысяч случаев похищения и исчезновения людей, в которых усматривается участие федеральных силовых структур, только в одном случае обвиняемый привлечен к ответственности и осужден. Речь идет о полковнике Буданове. И в одном случае названо имя подозреваемого - это ханты-мансийский омоновец Лапин, оперативный позывной - «кадет». Но каждый раз это делается с огромным трудом. Для привлечения к ответственности Лапина очень много сделала «Новая газета» и Анна Политковская. Дело Буданова - там разыгрывалась очень многоходовая драма. Сейчас Верховный суд России отменил оправдательный приговор капитану Ульману, под руководством которого спецназовцы расстреляли мирных граждан в горах Чечни. Каждое такое дело требует очень большой работы. Но, в конце концов, и расследование военных преступлений во Вьетнаме нелегко давалось американской юстиции. И, в конце концов, правозащитники - в том числе и американские - очень долго говорили о, мягко говоря, незаконных действиях в Ираке и Афганистане, до того как виновные в издевательствах в Абу Грайб предстали перед судом. Это долгая работа, в какой-то степени - марафонская дистанция.