По закону противодействия

По закону противодействия

По закону противодействия

6 марта президентом РФ Владимиром Путиным был подписан Закон «О противодействии терроризму», который еще 26 февраля утвердила Госдума, а 1 марта одобрил Совет Федерации. Окончательно он вступил в силу 7 марта после опубликования в прессе.
Этим законом устанавливаются основные принципы противодействия терроризму, правовые и организационные основы профилактики терроризма и борьбы с ним, ликвидации последствий терактов, а также правовые и организационные основы применения Вооруженных сил РФ в борьбе с терроризмом.
Основными его отличиями от действующего закона 1998 года стали следующие положения: установление принципа единоначалия при проведении каждой контртеррористической операции, принцип персональной ответственности должностных лиц за работу по противодействию терроризму, право привлекать для борьбы с террористами армейские подразделения.
В результате внесения поправок из текста документа полуторагодовой давности было изъято положение о режиме «террористической опасности». В соответствии с действующим законодательством остается лишь два правовых режима — «чрезвычайное положение» и «контртеррористическая операция».
В документе сохраняется норма, разрешающая спецслужбам прослушивать телефонные переговоры, а также осуществлять контроль за средствами электронной связи в зоне проведения контртеррористической операции.
Осталось и положение о том, что службы противовоздушной обороны (ПВО) могут сбивать самолеты, захваченные террористами. При этом будет несколько степеней проверки информации о захвате самолета. «Если возникнет реальная угроза направления самолета для удара по каким-либо жизненно важным объектам, либо по местам массового скопления людей, может быть принято решение о ликвидации самолета», — сообщил глава комитета Госдумы по безопасности Владимир Васильев. Это же положение относится к морским и речным судам, захваченным террористами.
Крайне интересен пункт в законе, по которому «политические требования террористов не рассматриваются». Это положение «убивает двух зайцев сразу». Во-первых, отныне любая террористическая деятельность, имеющая за собой политический подтекст, становится бессмысленной, поскольку требования террористов будут игнорироваться, как это было в Норд-Осте и Беслане, но уже на совершенно законных основаниях. Во-вторых, власти заранее снимают с себя груз ответственности за принимаемое ими решение — выполнить ли требования политических террористов и возможно спасти таким образом заложников или проигнорировать их и создать угрозу жизни захваченных террористами мирных людей. Кстати, если бы подобный закон был принят до событий в Беслане, то сегодня никаких претензий к властям, отказывавшимся выслушать требования террористов и даже скрывавшим сам факт существования подобных требований, попросту не было бы.
В законе также сохраняется положение о создании в регионах антитеррористических комиссий. Их возглавят губернаторы, в состав войдут главы территориальных подразделений силовых ведомств. На федеральном уровне отвечать за противодействие терроризму, как следует из опубликованного две недели назад указа президента, должен Национальный антитеррористический комитет (НАК). Возглавит НАК директор ФСБ.
Как пишет «Российская газета», «в течение двух ближайших месяцев в каждом регионе России будет сформирован оперативный штаб, который „развернет антитеррористическую работу“, собирая агентурные сведения о планах боевиков, об их передвижениях, пресекая „подрывную деятельность идеологов терроризма“ и т.д. Этот же самый региональный штаб будет заниматься работой по устранению последствий теракта, если он все же произойдет на территории данного субъекта Федерации».
Директор ФСБ Николай Патрушев уже утвердил кадровый состав Национального антитеррористического комитета и Федерального оперативного штаба. Оба органа возглавит сам Патрушев, а помогать ему будет замглавы администрации Кремля Игорь Сечин.
ФСБ также получит право без санкции президента привлекать для проведения контртеррористических операций вооруженные силы до полка включительно. Так, например, руководители ФСБ смогут отдавать приказы службам ПВО об уничтожении пассажирских самолетов, захваченных боевиками.
Ряд положений закона представляет безусловный интерес в силу того, что в случае их применения они легко могут трактоваться в удобную для силовиков сторону. И, более того, реально существую опасения по возможным злоупотреблениям в данном случае. Об этом также говорил при обсуждении закона сенатор от Чеченской Республики Муса Умаров. Он высказал свои опасения по поводу «возможности злоупотреблений в министерствах и ведомствах, потому что любому физическому лицу, попавшему в поле зрения должностных лиц, которым вверена эта работа, тяжело их переубеждать».
Так, в законе дается определение понятия «терроризм» — «терроризм — идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий».
Во-первых,
данное толкование понятия «терроризм» расходится с определением терроризма, который есть в Уголовном кодексе Российской Федерации. Во-вторых, термин «устрашение» крайне легко интерпретировать в нужном направлении, в особенности представителям власти, как справедливо подметил сенатор Умаров. Если доводить эту ситуацию до абсурда, что вовсе не исключает ее появления в России, то простому человеку, например, отныне будет просто невозможно упрекнуть продажного чиновника в его коррумпированности и начать угрожать, допустим, судом. В ответ чиновник сможет обвинить этого человека в терроризме и, как это не смешно, но по закону формально он будет прав.
И тем удобнее ему это будет сделать, поскольку в новом законе существует положение, гласящее, что «лицам, оказывающим содействие в выявлении, предупреждении, пресечении, раскрытии и расследовании террористического акта, выявлении и задержании лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших такой акт, из средств федерального бюджета может выплачиваться денежное вознаграждение».
Можно себе представить, какой мощный инструмент получают в этом случае нечистоплотные люди, желающие свести счеты с непонравившимися им соседями или коллегами по работе. Причем, не просто свести счеты, но и нажиться на этом.
Далее, введенный законом термин «противодействие терроризму» — «деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления по… а) предупреждению терроризма, в том числе по выявлению и последующему устранению причин и условий, способствующих совершению террористических актов (профилактика терроризма)», также опасен для субъективной трактовки, поскольку его несложно адаптировать, например, под борьбу с политическими оппонентами власти или неугодными СМИ.
Для жителей Чечни наиболее интересно положение закона, определяющее комплекс мер, которые могут устанавливаться на территории, в пределах которой введен правовой режим контртеррористической операции. В том числе, это «проверка у физических лиц документов, удостоверяющих их личность, а в случае отсутствия таких документов — доставление указанных лиц в органы внутренних дел Российской Федерации (иные компетентные органы) для установления личности; ведение контроля телефонных переговоров и иной информации, передаваемой по каналам телекоммуникационных систем, а также осуществление поиска на каналах электрической связи и в почтовых отправлениях в целях выявления информации об обстоятельствах совершения террористического акта, о лицах, его подготовивших и совершивших, и в целях предупреждения совершения других террористических актов»; и даже «беспрепятственное проникновение лиц, проводящих контртеррористическую операцию, в жилые и иные принадлежащие физическим лицам помещения и на
 принадлежащие им земельные участки, на территории и в помещения организаций независимо от форм собственности для осуществления мероприятий по борьбе с терроризмом».
Все вышеперечисленное означает, что отныне силовикам не нужен будет ни ордер, ни иной документ, чтобы войти в любой дом, расположенный на территории, где проводится контртеррористическая операция. Но если до недавнего времени на территории Чеченской Республики такое проходило достаточно часто, то при этом хотя бы существовала возможность требовать справедливости и апеллировать к необходимости соблюдения закона. После принятия нового закона такой возможности не остается.

Комментарий

Принятие закона «О противодействии терроризму» меня поразило даже не самим его содержанием (давно было понятно, что рано или поздно такое случится), но общественной поддержкой и/или безразличием в этом вопросе.
Казалось бы, некоторые отдельные положения закона, как, например, появившиеся у военных возможности сбивать воздушное судно, так же как и расстреливать судно в море, или же разрешение спецслужбам прослушивать телефонные переговоры, должны были вызвать некоторые возмущения в обществе. Но когда этого не случилось, то я окончательно убедился в том, что общество в России перестает быть гражданским.
Очень убедительно, кстати, это продемонстрировало голосование телезрителей в передаче Владимира Соловьева «К барьеру», в котором депутат Владимир Васильев, выступающий за поддержку закона, получил голосов в полтора раз больше, чем Константин Боровой. Судя по результатам голосования, люди в России полагают, что опасность для их жизни действительно существует, и потому они нуждаются в защите, даже за счет потери нескольких гражданских свобод. Более того, они считают, что новый закон будет способен обеспечить ее.
Не вдаваясь в детали документа, попытаемся кратко, буквально тезисно, «разложить» ситуацию и понять — почему в обществе возникла такая поддержка «антитеррористическим» инициативам власти?
Хотелось бы мне, конечно, сказать, и не быть при этом обвиненным в пособничестве террористам, что эта потребность является скорее надуманной властью, чем реально существующей. Но лучше скажу так — это как в бизнесе — чтобы быть успешным, нужно предлагать то, что пользуется спросом. В начале 90-х дефицитом были гражданские свободы, и тот, кто предлагала их (не будем называть их по именам опять же во избежание), был популярным.
Но потом все изменилось — «безымянные» перестали быть источником либеральных ценностей, они показались им слишком опасными для их же будущего. Далее как в учебнике по маркетингу, когда, если ты не обладаешь эксклюзивными правам на то, что обеспечивает спрос, то нужно создавать новый. «Безымянные» использовали очень своевременно возникшую террористическую угрозу для ликвидации якобы имеющегося дефицита безопасности. Причем, эта искусственно выращенная потребность в безопасности превзошла даже иную широко распространенную человеческую потребность — быть сытым.
В итоге сейчас людей не интересуют, как допустим лет пятнадцать назад, их гражданские права и свободы. Их волнует, прежде всего, качество жизни, то есть, ее безопасность и ее комфортность. Не скажу, что это неправильно. Просто называть это общество потребителей — гражданским — будет уже неверно.
И еще вопрос — что в этом обществе делать мне? Ведь «население» не испытывает потребности во мне — как активисте или просто члене гражданского общества, носителе и распространители идеи гражданственности, равенства и братства. Более того, это общество потребителей считает, что моя гражданская активность вызвана исключительно корыстными соображениями, и я зарабатываю либо материальные средства, либо политические очки.
И если это общество отторгает меня, потому что ему не нужны гражданские ценности, почему я должен их навязывать им? Мы часто повторяем — свобода — это осознанная необходимость, но только сейчас я четко понимаю, что это значит. Невозможно заставить человека быть свободным, если он сам того не желает и не понимает.
Какой же выход? Отказаться быть активистом гражданского общества и даже его членом? И стать просто гражданином — переходить улицу на «зеленый свет» светофора, мусорить в положенных местах, ходить на выборы — одним словом, совершать те действий, которые должен совершать нормальный гражданин.
Но возникает одно «но». Невозможно жить в обществе и не соблюдать его законы. Быть гражданином в обществе потребителей сложно — ты все равно оказываешься инородным телом, человеком вне общества.
Продолжать пытаться развивать в людях гражданственность? Уже не получается. Вопрос даже не в том, что тебе мешают или не мешают это делать, но в том, что тебя уже просто не слушают.
Самому становиться потребителем? Пятнадцать лет какой-никакой, но свободы, отучили меня от этого. Слишком сложно ломать «хребет» во взрослом возрасте.
И возникает извечный вопрос интеллигенции: «Что делать?», ответа на который пока нет.

Тимур Алиев

Оценить статью
(0)