В

Ссылки на «несовершенное российское законодательство» стали за последние годы настолько универсальным объяснением всех наших нынешних бед, что пришла пора с этим негодяем немедленно разобраться. Из-за него то 80 с лишним тысяч учителей, то 200–300 тысяч медиков остаются без доплат, то пенсионеры вынуждены перекрывать дороги, то госграница оказывается в собственности контрабандистов. Этот перечень можно продолжать до бесконечности. Материальный ущерб, нанесенный экономике России «несовершенным законодательством», еще как-то можно измерить в десятках (если не сотнях) миллиардов у.е., а моральный — вообще непонятно, в каких единицах оценивать, но он огромен, так как сеет в душах людей цинизм и неверие всем государственным и общественным институтам — то есть всему, что создает и поддерживает устойчивую жизнь людей.
Наши современные российские и бывшие советские начальники имели и имеют несколько сходных привычек. Во-первых, они считают себя гораздо умнее остальных членов общества. Это осознание приходит к чиновнику немедленно по занятии хотя бы минимального по значимости, но вполне официального кресла. Это наблюдение позволило автору несколько лет назад обнародовать концепцию бюрократического интеллектуального интерфейса (интерфейсом в информатике называются разные устройства и программы, объединяющие несколько составных частей в единый комплекс). Суть этой концепции проста: если кресло — это база знаний, от которой к голове начальника после посадки в это кресло притекает вся необходимая для работы информация, то какая часть тела указанного начальника может быть названа главным интеллектуальным интерфейсом?
Во-вторых, занятие начальственной должности, особенно если она связана с правом что-то кому-то разрешать или не разрешать, немедленно порождает глубочайший цинизм и наплевательское отношение ко всем, кто приходит к данному начальнику за упомянутыми разрешениями. Пример — система лицензирования. Получение любой лицензии требует огромного количества документов и времени. А чтобы подать заявку на лицензию, предприниматель должен предъявить лицензирующему органу готовое и хорошо отлаженное предприятие. А теперь вопрос на засыпку: если вы предприниматель и создали хорошо работающее, достойное лицензии предприятие, то на какие шиши вы будете содержать это предприятие и платить зарплату работникам, если на выдачу документа, разрешающего вам законно зарабатывать деньги, уйдет от нескольких месяцев до нескольких лет?
Третье общее руководящее качество исходит из духа кастовости — все начальники братья, и потому ни в чем не могут быть виноваты. А так как без виновных в нашей реальности не обойтись, пришлось изобретать такого «виртуального» виновника для перевода стрелок. Но зададимся вопросом: откуда берется «несовершенное законодательство»? Законопроекты кто-то пишет, потом кто-то правит, потом кто-то принимает, и, страшно сказать, кто-то подписывает… И все эти «кто-то» совершенно реально существующие лица. Три четверти, а то и больше законопроектов вносятся в законодательные органы органами исполнительными: правительством, администрацией края или области, города и т.д. Потом законопроекты могут до неузнаваемости изменяться или тем же, кто их внес, или законодателями, которые рьяно взялись их обсуждать, часто не понимая сути. Итогом обсуждения, поправок и подписания становится как раз несовершенное законодательство, которое потом все призывают менять, и менять до бесконечности. Но в любом случае при желании всегда можно установить конкретных лиц, кто это «несовершенство» ковал. А анализируя последствия, всегда можно понять: это несовершенство — следствие глупости или разгильдяйства, или же за ним стоят конкретные коммерческие или политические (а за политикой всегда стоит коммерция) заказы. Утверждают, что любые затраты на депутатские мандаты «отбиваются» максимум в течение полугода работы свежеиспеченного депутата. Способов принятия желаемого кем-то «несовершенного» законопроекта всего два: создание административного большинства или подкуп. Методы могут комбинироваться.
Что делать обществу в такой обстановке круговой поруки? Ведь до добра она не доведет, такая «стабильность» чревата неожиданными вспышками — история с детским митингом, имевшим место в Астрахани на минувшей неделе, очень наглядна. Оказывается, чтобы разогреть какую-либо социальную группу, требуется немного времени и усилий. Откуда такая готовность к социальному протесту — правящей элите следует с этим разобраться.
Рискну предположить, что основной механизм формирования социальной нестабильности в современной России, сверхблагополучно живущей под зонтиком нефтяных цен, — это очевидная для общества закрытость, кастовость и клановость правящей элиты, которая обстряпывает свои дела втихомолку. Такая элита не может быть полноценной в профессиональном смысле, она опасна для государства и общества.