Визит президента Ирана Махмуда Ахмадинежада в Ашхабад и Душанбе

Визит президента Ирана Махмуда Ахмадинежада в Туркмению и Таджикистан, продолжавшийся целых четыре дня, следует рассматривать в рамках общей политики, которая формируется действующим лидером иранского государства.

Ядерная программа Ирана по-прежнему стоит в повестке дня. Из-за ливано-израильского конфликта эта проблема ушла в тень, но это временно. Недавние слова госсекретаря США Кондолизы Райс о необходимости оказания жесткого давления на Иран подтверждают это.

Иными словами, ситуация в Иране, как и прежде, занимает умы американских чиновников и политиков. Все это говорит о том, что возможность серьезного давления на Иран, вплоть до силовых действий, не снята с повестки в Администрации президента США.

В этих условия вполне логично и естественно стремление Ирана расширить собственное поле внешнеполитического влияния. Жесткая политика США грозит Ирану превращением в страну-изгоя. Не допустить этого можно за счет распространения своего влияния в сопредельные страны. Отсюда такой большой интерес Ирана к своим соседям — Туркмении и Таджикистану.

Надо сказать, что Туркменистан всегда поддерживал ровные отношения с Ираном. Если при общении с Азербайджаном и Турцией Ашхабад шарахался от близких отношений до напряженных, то с Ираном такого никогда не наблюдалось — ни при прежнем президенте, ни при нынешнем.

Иран всегда занимал определенную нишу в экономике Туркмении. Она, конечно, меньше по своей значимости, чем у России или Турции, но зато стабильна. Правда, по степени инвестиционной привлекательности Иран для Туркмении уступает тому же «Газпрому» и даже Украине, несмотря на наличие долгов в оплате поставок газа. Все-таки оплата Украиной поставляемого из Туркмении газа превосходит доходы, получаемые от сотрудничества с Ираном.

Что касается Таджикистана, то здесь помимо фактора расширения внешнеполитического влияния Ирана в Средней Азии, следует учитывать существование исторического и этнического родства двух стран. Среди всех постсоветских республик Средней Азии Таджикистан находился несколько в стороне по отношению к тюркским государствам.

Тегеран всегда рассматривался Душанбе как серьезный партнер.  Не стоит забывать о том, что, несмотря на значительный вклад России, Иран также способствовал завершению гражданской войны на территории Таджикистана. В начале 1990-х годов часть таджикской интеллигенции видела в Иране модель будущего развития собственной страны.  Фактор исторического, культурного и этнического родства имеет значение и в настоящее время.

При этом я бы не стал говорить, что участие в переговорах наряду с лидерами Таджикистана и Ирана президента Афганистана является прообразом создания тройственного союза фарсиязычных государств. Это крайне отдаленная перспектива, поскольку власть в Афганистане сейчас не самостоятельна, и она не способна к реализации столь масштабных геополитических проектов.

То же самое можно сказать о Таджикистане. Инициировав создание фарсиязычного союза и вступив в него, Душанбе утратит многие преимущества, получаемые благодаря многовекторной политике. Таджикистан может лишиться финансовых вливаний из России, США и Китая. Однополюсная ориентация дезавуирует положительные моменты нынешней внешней политики Таджикистана.

Кроме того, активное давление США на Иран неминуемо затронет и его партнеров, а тем более союзников. Тем более на фоне улучшения отношений Таджикистана и США за последние два года.

Таким образом, говорить о создании фарсиязычного союза трех государств преждевременно. Это подтверждают и итоги визита иранского президента. В общем, каждая сторона осталась при своем, достигнув собственных целей.  Иран приложил усилия к расширению своего влияния на соседей. Туркменистан попытался продолжить решение проблем, связанных с необходимостью развития сети газопроводов. Таджикистан накануне президентских выборов в ноябре нынешнего года показал, что лидер страны Э. Рахмонов и сама страна являются крупными игроками, способными вести переговоры по важнейшим политическим проблемам.

Кроме того, сделаны заявления по инвестиционному участию в проекте строительства Анзобского тоннеля в Таджикистане и расширения газопроводной сети с Туркменией.

Для России все эти решения не представляют опасности. Дело в том, что существующие возможности Ирана в этих государствах не идут ни в какое сравнение с ролью России. Только по объему прокачки газа по системе «Средняя Азия-Центр» Россия на порядок превосходит Иран. Влияние Москвы в области безопасности также несопоставимо с возможностями Тегерана. Я думаю, что Иран не сможет заменить собой Россию, тем более вытеснить ее из Центральной Азии, как это могут сделать США.

Андрей Грозин, заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ