Станут ли новые люмпены революционерами?

Надеюсь на писателя Горького Алексея Максимовича. Потому что кому верить — не знаешь. То ли правительству, то ли ученым из Института социологии Академии наук. Правительство нам говорит, что жить стало лучше, жить стало веселей. И вроде бы так оно и есть — денег в Стабилизационном фонде много, зарплаты и пенсии повышаются. Но ученые-социологи утверждают, что нынешнее экономическое благополучие — кажущееся. На самом же деле бедных и людей на грани бедности стало на 5 процентов больше, чем в 2003 году. (Из материалов фундаментального исследования «Социальная политика и социальные реформы глазами россиян», проведенного в 2006 году совместно с Фондом Густава Эберта.)
В состоянии крайней бедности пребывает около 7 процентов населения — 10 миллионов человек. Как отмечается в аналитическом докладе, «положение этих людей практически безысходно, поскольку они, по сути, являются социальными изгоями». Всего же за гранью бедности находится 21–23 процента населения — 30–32 миллиона человек. Близки к ним люди из так называемой «группы риска», балансирующие на грани бедности и малообеспеченности — 17 процентов населения, или 24 миллиона человек. Итого почти 40 процентов населения РФ (57 миллионов человек) «находится сейчас либо за чертой бедности, либо на этой черте и при малейшем ухудшении макроэкономической ситуации окончательно сползет за черту бедности».
Доход на душу населения в России составляет 3500 рублей (140 долларов) в месяц. В столичных регионах — 8000–9000 рублей, на селе — 2800, в малых городах — 3500, в крупных областных центрах — 5000 рублей на человека ежемесячно. Наиболее бедные регионы — всё те же, обозначенные еще три года назад в аналитическом докладе «Богатые и бедные в России» — Юг, Северный Кавказ, Центральное Черноземье, Поволжье. Там среднедушевой доход — 3000 рублей в месяц.
Если сравнить эти абсолютные цифры с абсолютными цифрами 2003 года — рост налицо. И значительный. Но инфляция съедает все прибавки к зарплатам и опережает рост жалованья. Иначе откуда бы взялись еще 5 процентов?
Впрочем, на этой цифре надо остановиться подробнее. Это — не новые бедные. Количество бедных сталось примерно прежним. Увеличилась «группа риска».
Вот к ней-то и присмотримся внимательнее. Она представляет опасность для всех — страны, общества, государства. Прежде всего потому, что это люди молодые.
Молодое и среднее поколение (до 40 лет) составляет более трети группы риска, причем чем крупнее населенный пункт, тем эта доля выше. Например, в мегаполисах — 54 процента. Иначе говоря, малообеспеченные живут в основном в городах. Как правило, это люди с низким образовательным и квалификационным уровнем. Каждый четвертый бедный не имеет полного среднего образования и только каждый десятый обладает дипломом вуза. В целом более половины бедных не имеет никакого специального профессионального образования. То есть прибавка к бедным и к группе риска идет за счет поколения, которое в детстве и в отрочестве угодило в жернова перестроек и реформ. К примеру, в 1991 году мальчишке или девчонке было 10–15 лет. В институт они не попали в силу слабой школьной подготовки или из-за отсутствия денег. Никакой крепкой профессии-специальности не получили, потому что рухнула система профессионально-технического образования. Это — крайний вариант. А в целом среди них есть и квалифицированные рабочие, и специалисты, и выпускники институтов. Но сфера их применения сократилась в десятки раз — для всех нет места в НИИ, на заводах, поскольку и самих НИИ, и заводов осталось считанное количество. Так же рискуют оказаться, или уже пребывают, в бедности многие работники сферы услуг и торговли низшего звена — продавцы, грузчики, уборщицы и другой обслуживающий персонал многочисленных торговых точек и фирм-однодневок.
Сейчас им 25–30 лет. И — неуверенность в завтрашнем дне.
А поскольку новые производства не создаются, то количество молодых неприкаянных людей будет увеличиваться соответственно с их рождением, с каждым школьным выпуском. Значит, через 10–15 лет мы рискуем получить десятки миллионов молодых маргиналов, родившихся и выросших в стране вечных реформ и блистательной жизни капиталистических верхов, о чем они знают из телевидения, видят на обложках глянцевых журналов и прочей «светской» макулатуры. А это уже бунтарско-люмпенский революционный коктейль. Они ведь могут весь нынешний гламур и «стабильность» разнести к чертовой матери. Вот почему я и вспомнил Горького. Великого писателя как-то спросили: а ваши литературные герои-босяки кем стали? Революционерами? Горький ответил, что в основном босяки остались босяками. Но ведь горьковские босяки были людьми без претензий. Никто из них не сравнивал свою жизнь с жизнью миллиардеров и не спрашивал: «А почему не я?» Нынешние — не хотят быть босяками, они — с памятью о былой жизни. По крайней мере — о былой жизни их родителей, когда все были равны, с одной пайкой. Как раз от родителей переходит к ним зависть и ненависть ко всему богатому и процветающему, что их окружает.
Есть ли надежды? Не вообще, а у людей, которых опрашивали социологи? Увы, мало. Только 6 процентов бедных ответили, что их жизнь начала налаживаться. 48 процентов — что без изменений и 46 процентов считают, что их материальное положение ухудшается. А на улучшение в будущем надеются только 14 процентов бедных. Иначе говоря, десятки миллионов наших соотечественников живут без надежды, в состоянии полной подавленности.
Похожая ситуация и в «зоне риска», и среди россиян вообще. 33 процента опрошенных уверены, что благосостояние населения падает и бедность растет.
Отношение к реформам, в том числе и к самым новым приоритетным национальным проектам, — насторожено-скептическое. А чего можно ожидать от нас, если мы 15–20 лет живем в непрерывных реформах? В итоге «почти две трети населения с трудом сводит концы с концами». Естественно, эти люди ждут помощи от государства. Но не питают особых надеж, потому что не верят чиновникам.
В другом исследовании того же Института социологии, которое называется «Бюрократия и власть в новой России», прямо говорится: «Чиновничество стремится к достижению двух основных целей: большего доступа к материальным благам в официальной и неофициальной форме и меньшей загруженности повседневной деятельностью, требующей высокой квалификации, но не сулящей непосредственных материальных выгод». То есть всё хапать и ни хрена не делать для народа, слугой которого формально являются.
И не боятся ведь, не думают, что новые люмпены могут смести их всех. Может, просто не хватает «высокой квалификации»?

Сергей Баймухаметов