По вертикали из конца в конец: от стопора до ступора

По вертикали из конца в конец: от стопора до ступора

По вертикали из конца в конец: от стопора до ступора
Подводя итоги минувшего года, невозможно не заметить удивительного расхождения между данными социологов и органов статистики: официальный уровень инфляции по потребительским ценам чуть больше 8% (слава нашему правительству – неустанному опускателю инфляции из года в год!), а вот субъективная оценка населения, измеренная социологами, – от 20 до 25%. Ничего себе, “ножницы”! Ответов на эту загадку может быть несколько. Быстрее, как всегда, растут цены на те товары, которые население покупает чаще, и население, субъективно отвечая на субъективный вопрос социологической анкеты, ориентируется на этот прирост, вместо того, чтобы в уме прикинуть “среднее арифметическое”.
Второе объяснение: раз потребительской инфляции приказано падать, куда она денется, девочка. Третье объяснение: индекс дефлятор ВВП за прошлый год получится где-то под 116%, вот это ближе к истине. Плюс, как утверждают злые языки (например, известный экономист и журналист Г. Гриценко), у нас быстро копится денежный “козырек” из лишних рублей (за прошлый год налички в стране стало больше едва ли не в полтора раза). Объяснения, что, мол, население стало больше доверять рублю, чем баксу, посему и диверсифицирует свои подподушечные запасы, конвертируя “зеленые” в уже недеревянные, успокоить не могут. Даже сейчас в нашей прессе известные службы активно обсуждают свою мечту еще с брежневских времен – опрокинуть курс бакса так, чтобы граждане по всему миру стали от этих поганых зеленых бумажек избавляться. Так вот, а если это произойдет с рублем, который сейчас растет куда быстрее, чем это позволяет прирост производства в стране? И курс рубля дестабилизировать куда проще – пошатнется цена на нефть и на чьи головы население обрушит свои рублевые “диверсификаты”?
Кстати, новая практика ЦБ диверсифицировать валютные резервы, покупая не только доллары, но и евро, и британские фунты, конечно интересна, но рублей-то от этого в обороте прибавляется гораздо быстрее.
Ну, Бог с ней, инфляцией, она у нас все равно в два раза ниже, чем, например, в Иране. И экономика России имеет куда больший потенциал стабилизации, чем в Иране, который откровенно начал “разводить” Россию – достаточно посмотреть на сайт основного иранского информационного агентства ИРНА: стартовые страницы на персидском и английском языках идентичны и начинаются с идеологических выступлений лидеров страны. А русскоязычная начинается с воинственного заявления персидского генерала в адрес всех врагов и статьи об ирано-российском военном сотрудничестве. Смотришь на это, слушаешь в программах “Вести” и “Время” о визите в Иран И. Иванова и понимаешь, что российский МИД и Совбез или Интернетом не пользуются, или чувство собственного достоинства напрочь утратили.
Ну, Аллах судья иранским политикам, вернемся к нашей экономике, темпы роста которой замедляются что-то рановато, и попробуем понять, какие стопоры ее тормозят. Эти стопоры открыто начал перечислять Г. Греф (вообще поразительно, как чиновника такого ранга еще не сожрала стая товарищей за достаточно бесцеремонные высказывания и явно избыточный для российской политической элиты интеллект). На минувшей неделе Г. Греф проехался по монополизму в российской экономике и участию государства в ней же, призвав не бояться приватизации даже священных неприкасаемых “государственных коров – естественных монополий”. Что в этом монополизме “естественного”, понять трудно, естественность лишь чисто российская – в принудительном поддержании монополизма. Можно предположить, что активность министра подталкивает не просто пробуксовка ряда процессов в российском госуправлении (Греф вообще на святое посягнул – продвигает термин “государственные услуги”), но и их движение в прямо противоположном необходимому направлении.
Итак, стопор первый: монополизм. Пока он в России не только не ослабляется, но и усиливается. Мы уже неоднократно говорили о том, что строительство вертикали власти привело к параллельному строительству вертикали бизнеса. В результате произошло гораздо более глубокое сращивание централизованного бизнеса с централизованной до предела властью. Булатный сплав монопольной власти и монопольного бизнеса – это второй стопор экономики. Российский крупный бизнес полным ходом душит средний и малый. Особенно это наглядно в регионах, когда местному малому бизнесу или придется идти в наемные работники, расставшись с мечтой о независимости, которую дает небольшое, но свое собственное дело, или пополнять ряды безработных, так как большинство представителей малого бизнеса, например, в Астрахани, уже разменяло 4-й, а то и 5-й десяток и даже на работу по найму в случае разорения их бизнеса рассчитывать не могут. А этот бизнес начинает разоряться совершенно особенно и целенаправленно. Не намного лучше обстоят дела у среднего бизнеса – многим предприятиям, в лучшем случае, придется становиться дочками или филиалами столичных компаний. Приход столичного бизнеса в регионы имеет и положительные стороны: во-первых, он хорошо организован и обычно тяготеет к легальному ведению дел, он, хотя бы на первом этапе своего прихода в регионы, инвестирует и создает рабочие места. Негативные стороны развития на регионы московских и других спрутов тоже известны, каждый из них – это пылесос для выкачивания денег из территории. А откачка денег с территории превращает всю территорию в прачечную по отмывке денег.
Причем по достаточно длительному опыту общения с таким бизнесом могу заметить, что каждый столичный новичок, приходя в ту же Астрахань, свято уверен, что здесь улицы устланы пачками банкнот, поскольку он – новичок – здесь еще не работал. Когда пытаешься объяснить такому деятелю, что на астраханском рынке ожидаемых им пачек банкнот просто нет, натыкаешься на искреннее недоумение – как это нет, я же здесь еще не был?
Третий стопор настолько общеизвестен и навяз в зубах, что даже такой отутюженный властью телеканал, как НТВ, вынужден создать антикоррупционную телепрограмму. Есть принципиальное отличие нынешней коррупции от коррупции ельцинского периода. Первое: раннероссийская коррупция характеризовалась наличием нескольких “точек доступа”, то есть какую-либо проблему для бизнеса могли решить разные чиновники, не один, так другой, следовательно, если с одним решить проблему не удается или слишком дорого, то можно найти другого. Сейчас это крайне сложно – в вертикали на каждую проблему найдется единственный и необходимый (в смысле - все равно не обойдешь) чиновник. “Точки доступа” стало искать труднее, и стоить они стали в несколько раз дороже, упомянутым в начале статьи индексам за этими тарифами не угнаться. Второе: раньше можно было торговаться, то есть если чиновник с предпринимателя требовал многовато, а искать другую “точку доступа” было некогда или сложно, то с первым можно было поторговаться и сбить тариф на служение народу. Сейчас за попытку торга можно лишиться не только бизнеса. Положение усугубляется тупостью среднего бюрократического звена, не понимающего, что, ставя подножки и разрушая бизнес, они рубят сук, на котором сидят. И даже не потому, что налоги на свою зарплату собирать не с кого будет. Гораздо раньше те, кто из-за бюрократической серости, недомыслия и корысти остался с семьями без куска хлеба, придут на работу к этим чиновникам. Но уже не с нижайшими просьбами, а с требованиями.
Итак, ничего нового. Все давно известно. И способы борьбы с названными тремя стопорами известны. Но пока те, кто обязан эти стопоры снимать, лишь имитируют деятельность, наша экономика постоянно будет на пороге ступора – это так в медицине по-научному определяется то, что в народе называют просто и вульгарно – столбняком.

Оценить статью
(0)