Урановый переполох

В 1994 году МАГАТЭ проводило в Алма-Ате международную научно-практическую конференцию по добыче урана методом подземного выщелачивания. На вопрос автора этих строк, что будет делать Россия, столкнувшись в будущем с дефицитом урана, ведь основные его месторождения остались в Средней Азии, российские уранодобытчики отвечали с оптимизмом. Еще бы, по оценкам фирмы NuCEM, в СССР на складах находилось тогда около 200 тысяч тонн урана, а во всех странах с рыночной экономикой — 150 тысяч. Что касается строительства новых рудников, то и здесь никакой трагедии не случится, говорили они. На территории РФ находится немало разведанных перспективных месторождений, так что были бы деньги… Сто миллионов долларов — и через год рудник производительностью в тысячу тонн урана может выдать готовую продукцию. Сейчас в России денег хватает, но не все гладко с приращением новых уранодобывающих мощностей.
Сейчас вся добыча урана сконцентрирована в трех местах. В Читинской области, недалеко от города Краснокаменска, добывается 93 процента российского урана. Здесь его добычу шахтным способом осуществляет Прииртышское производственное горно-химическое объединение, входящее в корпорацию «ТВЭЛ», остальной уран добывают методом подземно- го выщелачивания предприятия «Далур» и «Хиагда», находящиеся в Курганской области и Бурятии. Полученный урановый концентрат перерабатывается на Чепецком механическом заводе.
Как заявлял замглавы «Роснедр» Владимир Бавлов, страна уже страдает от нехватки урана, притом к 2020 году ситуация, если не принимать экстренных мер, станет критической. Ведь по принятой в России амбициозной программе страна намерена довести долю атомной энергии до 25 процентов. Грандиозный план подразумевает ежегодное строительство двух энергоблоков мощностью по гигаватту каждый.
Сейчас в России в год добывается 3 тысячи тонн урана, а потребляется около 9 тысяч тонн. Для покрытия дефицита используются запасы, накопленные еще в советские времена. Если принятая атомная программа воплотится в жизнь, то к 2020 году потребности в уране вырастут до 16 тысяч тонн. Не увеличив к этому времени добычу урана в пять раз, Россия может превратиться из экспортера ядерного топлива в импортера. Не надо забывать, что она обслуживает еще и десятки зарубежных реакторов, построенных по российской технологии.
Чтобы решить проблему уранового дефицита, В. Бавлов предложил правительству РФ инвестировать в эту отрасль ни много ни мало 10 миллиардов долларов.
«Измену Казахстана советским технологиям российские атомщики воспринимают болезненно», — пишет «Независимая газета». Так ли это? На вопрос, как его коллеги относятся к сделке «Казатомпрома», один из моих знакомых, российский физик-атомщик, на условиях анонимности ответил так: «Покупка Казахстаном пакета акций „Вестингауса“ — конечно же, щелчок по носу России. Хотя по существующим в Америке и Японии законам сама Россия, даже если бы и захотела это сделать, совершить сделку не могла. С точки зрения ядерного бизнеса сделка — удачный ход Казахстана. А вот с точки зрения совместных проектов тут не все так просто. Дело в том, что философия российских ядерных технологий, которая используется и в Казахстане, отличается от американской и японской. Это касается и тепловыделяющих сборок и отработанного ядерного топлива». Есть, конечно, и другие мнения на этот счет.
Что касается реакции на предстоящую сделку официальных лиц российского «Росатома», то она пока неизвестна. По крайней мере, никак не проявилась в интересном интервью, данном недавно главой этого ведомства Сергеем Кириенко редактору газеты «Взгляд» Александру Проханову.
Надо сказать, что г-н Кириенко не драматизирует ситуацию с дефицитом урана, с которым столкнулась Россия, но и не скрывает, что такая проблема существует.
По разведанным запасам урана, сказал он, его страна занимает третье место в мире после Австралии и Казахстана — а это 850 тысяч тонн. Россия может работать спокойно, не получая импортного урана. Она усилила работы по его разведке, и не только геологические, но и архивные. Ведь раньше в любой экспедиции был человек с дозиметром.
В советские времена многие из разведанных месторождений казались нерентабельными. При той рыночной цене урана — 30 долларов за килограмм — и себестоимости добычи 80–90 долларов бедные месторождения разрабатывать было нецелесообразно. Но сейчас, когда цена на уран в мире подскочила до трехсот долларов, они становятся рентабельными. И к ним будут и будут возвращаться.
Но запасы на то и нужны, чтобы быть в запасе. Они, как известно, карман не тянут. Чтобы выполнить намеченную программу и не оказаться в урановом дефиците, Россия ищет природный уран по всему миру. География таких поисков широка: Намибия, ЮАР, Армения, Украина, Восточная Европа, Узбекистан, Казахстан, Канада, Австралия. Притом Россия готова на любые формы кооперации и сотрудничества.
Для нас представляет особый интерес та часть интервью, где г-н Кириенко говорит о посещении одной из стран СНГ. С большой долей вероятности, это — Казахстан. Часть этих высказываний заслуживает того, чтобы привести их полностью.
«Когда я приехал в одну из стран — наших партнеров по СНГ, там специалисты нашей же отрасли грамотно объяснили, что к чему. Конечно хорошо, что ты приехал. Но в начале девяностых мы умоляли, чтобы вы вернулись. Потому что не знали, что без вас делать. Мы до начала двухтысячных годов были готовы вас принять. Но сейчас вы нам не нужны. Мы пережили то тяжкое время, когда вы бросили нас одних. Мы справились сами с морем проблем. Нам не нужны теперь деньги, кадры. У нас все есть».
И, тем не менее, несмотря на такой холодный душ, Россию не оттеснили от казахстанского урана, как об этом пишет «Независимая газета».
Лучшее подтверждение тому — подписание соглашения о создании на базе Буденновского месторождения российско-казахстанского совместного предприятия по добыче урана мощностью 4000 тонн в год. Его разработка вкупе с мощностями уже действующего СП «Заречное» дает возможность России перекрыть добычу урана в два раза. Где же тут вытеснение?
Правда, как заявлял в нашей газете президент «Казатомпрома» г-н Джакишев, принцип нового СП отличается от принципов, по которым до этого были созданы совместные предприятия «Заречное» (с Россией), «Инкай» (с Канадой) и «Катко» (с Францией). Сейчас доли во всех наших СП компании получают на принципах взаимной выгоды. К примеру, если Казахстан допускает какую-то компанию к добыче природного урана, т. е. мы пускаем ее в наш бизнес, то она в свою очередь должна пустить нас в аналогичный бизнес там, где это интересно «Казатомпрому». Именно такой принцип будет реализован и в новом СП на месторождении Буденновское. В данном случае мы поменяли долю в добычном предприятии на долю в российском предприятии по обогащению урана в Ангарске. Такой принцип, по всему видно, устраивает и россиян. Они сейчас готовы не только покупать уран, но и гарантировать, что он превратится в продукт более высокого передела в виде тепловыделяющих сборок для атомных станций.
Теперь что касается упреков, высказываемых в некоторых СМИ в адрес Казахстана по поводу переориентации урановых поставок Казахстаном на рынки США, Европы и Азии. «Казатомпром» никогда не скрывал, что для компании это является стратегическим направлением развития бизнеса.
В советское время урановая промышленность Казахстана и России составляла единое целое. После разделения, восемь лет назад, родившаяся в муках компания стала искать пути получения новых заказов, а это реакторы нового западного дизайна. Произошло сие не от хорошей жизни.
По словам г-на Джакишева, урановый рынок России был стабилен, атомные станции особо сильно не строились, не развивались, наши соседи создавали замещающие производства.
Наш Ульбинский завод, производящий урановые таблетки, постепенно терял свои заказы. Объемы Ульбы с 1800 тонн скатились до 300 тонн на сегодняшний день. Понятно, что при такой колоссальной недогрузке строить экономику предприятия очень тяжело. В поисках выхода из этой ситуации ульбинцы начали сертифицировать порошок и таблетки для топливных сборок западных реакторов. И, слава богу, у них это хорошо получается.
Не будем лукавить, покупка Казахстаном акций «Вестингауса» вызвала у россиян определенную порцию ревности. По-человечески их можно понять: все время мы были вместе, а тут… Увы, таковы законы рынка, здесь каждый ищет где лучше, где больше выгоды. Впрочем, ревность — это эмоции. Не надо забывать — и это, пожалуй, главное: «Вестингаус» — крупнейший конкурент российского «Атомэнергопроекта». А это уже серьезно.
И все же развивать конфронтацию по этому случаю не стоит. При грядущем «ядерном ренессансе» найдется работа как для казахстанских, так и для российских атомщиков.

Сергей Борисов, Алматы