Телевидение сыграло важную роль в формировании общественного мнения о недавней войне с Россией. Однако некоторые медиа-аналитики и журналисты полагают, что в освещении хода войны телеканалами патриотизм зачастую перевешивал объективность и критический подход к событиям.
Грузинские журналисты с готовностью отказались от своей роли бесстрастных наблюдателей, стремясь поднять моральных дух общества во время российской оккупации, отмечает руководитель факультета журналистики Тбилисского государственного университета Давид Паичадзе.
По мнению Паичадзе, главным лейтмотивом репортажей как на коммерческих, так и на государственных телеканалах, было: Грузия воспрянет, Россия будет наказана.
«Если посмотреть на программы, особенно на информационные программы грузинского телевидения, как коммерческие, так и государственные, этот лейтмотив совершенно очевиден, – отмечает он. – У меня создалось впечатление, что они [журналисты], даже без всякого давления, прекрасно «понимали» правительство. Они действовали согласованно в полной солидарности».
Эта солидарность привела к тому, что ряд тем, такие как планы правительства в отношении перемещенных лиц или ведение боевых действий, не подлежали критическому разбору или просто детальному освещению. Вместо этого грузинское телевидение сосредоточило внимание на возможных последствиях военных действий для России или благотворительных акциях грузинских компаний, посвящая свои репортажи этим темам.
«Все журналисты сконцентрировали внимание на внутриполитических проблемах и внутриполитическом контексте. Этим темам уделяется большая часть телевизионных новостных программ, – отмечает Паичадзе. – Я думаю, они [журналисты и политики] полагают это наилучшим способом облегчить тяжелое душевное состояние, в котором оказалось население в результате военных действий».
Журналист проправительственной частной телекомпании «Рустави-2» Тенгиз Гоготишвили разделяет мнение, что освещение войны диктовалось патриотическими соображениями, но не видит в ситуации никакой проблемы.
По его словам, он уверен, что его роль как журналиста после вторжения врага на территорию Грузии изменилась.
«Я не был – и думаю, не должен был быть – объективным, потому что я должен был освещать оккупацию своей собственной родины. Она повлияла на всю мою жизнь и на будущее страны. Так что я и не претендую на объективность», – подчеркивает он.
«В свое время я работал на Ближнем Востоке, в Ираке, в Косово. Я освещал события по-другому, я облекал свои репортажи в другие слова, я рассказывал об ином. Сейчас моей главной целью было помочь своему народу, помочь моим зрителям оправиться и продолжать сражаться».
Отсутствие сильной и независимой прессы давно превратилось в один из узловых моментов для оппозиции. Теперь же этот вопрос начали поднимать и президент Грузии Михаил Саакашвили, и экс-спикер грузинского парламента Нино Бурджанадзе.
В своем вечернем выступлении в парламенте 16 сентября Саакашвили призвал «организовать дебаты» на финансируемом государством Общественном телевидении Грузии и проводить их «дважды в неделю или по вашему усмотрению…»
Сообщается, что Бурджанадзе, ныне возглавляющая один из мозговых центров, создала рабочую группу для анализа обстановки, сложившейся в грузинских СМИ.
Многие зрители Грузии полагают, что на сегодняшний день правительство де-факто контролирует две оставшиеся общенациональные вещательные компании «Рустави-2» и «Имеди», находящиеся в частных руках.
По словам же Гоготишвили, представляющего «Рустави-2», ни один представитель властей не оказывал на телеканал давления и не диктовал, как им освещать войну и деятельность по восстановлению разрушенного войной.
Декан Кавказской школы журналистики и медиаменеджмента Майя Микашавидзе полагает, что отсутствие критических репортажей скорее отражает желание общества не допустить, чтобы с России снималась вина за эту войну.
«Будущее страны повисло в воздухе, – говорит она. – Я не думаю, что СМИ – или население – сейчас в настроении задавать непростые вопросы касательно прошлых событий. Непростые вопросы о будущем звучат…, но я не слышу, чтобы задавались сложные вопросы о том периоде времени».
Ограничение доступа в российские буферные зоны и невозможность попасть на территорию Абхазии и Южной Осетии также оказало влияние на работу журналистов в ходе конфликта, добавляет она.
Резкое сокращение финансирования телеканалов также сыграло свою роль. Сразу после войны 8-12 августа доходы от рекламы на канале «Имеди» резко упали, говорит гендиректор телекомпании Бидзина Бараташвили. Руководство «Рустави-2» озвучивает аналогичные заявления.
Как отмечает Бараташвили, именно ограничения финансового и кадрового порядка, а не давление со стороны правительства, повинны в исчезновении с экранов политических дебатов, которые раньше преобладали в сетке вечернего вещания канала «Имеди».
Ведущая популярного ток-шоу «Прайм-тайм» на канале «Рустави-2» и одна из известнейших тележурналисток Инга Григолия рассказала газете «Резонанси» 16 сентября, что причиной отмены ее программы стал, по заявлению компании, именно «финансовый кризис».
Отсутствие на телевидении ток-шоу, на которых велось бы обсуждение и дебаты, мешает жителям Грузии познакомиться со всем спектром точек зрения и мнений, отмечает Давид Паичадзе с журфака Тбилисского государственного университета.
«Я думаю, что они нужны», – говорит он о ток-шоу.
Год назад канал «Имеди» считался самым критическим средством массовой информации в Грузии, но сейчас его репортажи вполне отвечают идеологической линии проправительственного канала «Рустави-2», считает Паичадзе.
Канал «Имеди» возобновил информационное вещание 1 сентября, примерно через девять месяцев после своего добровольного отказа от выпуска в эфир новостных программ на волне обвинений в причастности основателя канала Бадри Патаркацишвили к заговору с целью свержения существующего государственного строя.
По имеющимся сообщениям, с тех пор канал получил от правительства 3,5 млн. лари (около 2,5 млн. долларов) в качестве возмещения убытков за оборудование, уничтоженное во время захвата телеканала силами полиции в ходе столкновений, имевших место в Тбилиси 7 ноября 2007 года между участниками оппозиционных акций протеста и правоохранительными органами.
Пусть «Имеди» и утратил свой оппозиционный имидж, есть еще газеты, которые гораздо более активно задавали вопросы о предшествовавших войне событиях и их воздействии на страну, отмечает Майя Микашавидзе из Кавказской школы журналистики и медиаменеджмента. Правда, печатные СМИ имеют минимальную читательскую аудиторию за пределами Тбилиси.
Пока же мало что говорит о том, что люди недовольны несбалансированным освещением событий на телеканалах, добавляет она.
«Я считаю, что это временное явление, потому что мы столкнулись с серьезным испытанием, которое еще не закончилось. Как только начнут происходить какие-то положительные сдвиги, люди почувствуют, что пришло время вернуться назад и поразмыслить над прошлыми событиями», – полагает Майя Микашавидзе.
Паичадзе же отмечает, что ситуация в целом свидетельствует о том, что СМИ в Грузии развиваются не совсем так, как им следует.
«Журналисты должны как минимум задавать жесткие вопросы, даже если на них не отвечают, – говорит он. – Этих вопросов никто не задает».
Молли Корсо, независимый журналист из Тбилиси