1 декабря начались крупномасштабные военно-морские маневры России и Венесуэлы, в которых принимают участие до 20 кораблей, истребительная авиация и несколько тысяч военнослужащих с обеих сторон. Венесуэльские политики (в частности, экс-министр обороны Орландо Маниглиа) заявляют, что военное сотрудничество Каракаса и Москвы является одним из путей диверсификации мирового порядка, установленного США, и направлено на создание многополярного мира.
Российские официальные лица более осторожны в высказываниях. Так, представитель МИД РФ Андрей Нестеренко подчеркнул, что эти учения не направлены против третьих стран. «Речь идёт о плановом мероприятии и никак не связано с ситуацией на Кавказе», - отметил дипломат.
Между тем, многие российские СМИ проводят аналогию между активностью ВМС НАТО в Черное море, и в частности – заходом боевых кораблей США в порты Грузии в сентябре этого года, и нынешними российско-венесуэльскими морскими маневрами. Государственное российское телевидение обращает внимание на растущую мощь отечественного флота и формирование нового военно-стратегического альянса в «подбрюшье США». Вместе с тем некоторые печатные СМИ задаются логичным вопросом: а так ли нужны эти широко разрекламированные маневры?
Например, профессор Юрий Магаршак в полемической статье «Корабль плывет…» (газета «Время новостей») даже заявляет, что нынешние «маневры в Карибском море стратегическим интересам России объективно вредят». Можно ли быть лучшим другом врагов западной цивилизации (Ливии, Ирана, Венесуэлы), спрашивает автор публикации, и при этом считать себя страной европейской культуры, как об этом заявляют нынешние российские руководители? По мнению, профессора Магаршака нецелесообразно сейчас, во время острого финансового кризиса, тратить эти самые финансы «на военные игрища», когда необходимо обеспечить все социальные выплаты внутри страны.
С точкой зрения «экономии средств» не совсем согласен независимый российский военный эксперт Павел Фельгенгауэр. По его словам, расходы на этот дальний поход относительно невелики, а, кроме того, военные корабли на то и предназначены, чтобы даже в мирное время ходить в море и выполнять учебно-боевые задачи. Вместе с тем нынешние военные маневры П. Фельгенгауэр считает в большей мере политическим пиаром, чем эффективной боевой подготовкой.
Начнем с того, что тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий» (как и другие корабли подобного класса) создавались для совершенно особых целей. Во времена «холодной войны» задачей этих носителей крылатых ракет было противодействовать американским авианосным группам и атлантическим конвоям в то самое время, когда советские танки в Европе будут форсировать Рейн и выходить к Ла-Маншу. Сегодня такие сценарии глобальных ядерных конфликтов, к счастью, стали нереальными. Но нелогичными выглядят и некоторые плановые задачи, поставленные в ходе нынешних российско-венесуэльских учений.
Кстати, тяжелому крейсеру – флагману Северного флота не нашлось даже места у причалов венесуэльского порта Ла-Гуэйра. А сейчас атомоходу «Петр Великий», вооруженному высокоточными крылатыми ракетами «Гранит» и современным комплексом ПВО «С-300», предлагается вместе с «москитным» Боливарианским флотом – патрульными катерами участвовать в «досмотре судов-контрабандистов» и в совместном маневрировании. Иначе как стрельбой из пушки по воробьям все это не назовешь.
В интервью Русской службе «Голоса Америки» Павел Фельгенгауэр подчеркнул: «Я полагаю, что реакция в Пентагоне на нынешние российско-венесуэльские военно-морские маневры будет очень спокойный и сдержанной. Объективно такая военная активность России в Карибском море ни сегодня, ни в будущем не может представлять какую-либо реальную угрозу безопасности США. А, с другой стороны, именно сейчас Вашингтон и Москва заинтересованы в возобновлении двухстороннего военного сотрудничества. Особенно в таком вопросе, как сокращение стратегических ядерных потенциалов».
К этому стоит добавить, что сегодня же российская пресса обратила внимание на тот факт, что хотя Латинская Америка и является «воротами к многополярному миру», но реально соперничество здесь у России может быть в больше степени не с США, а с Китаем. Объем торговли Пекина с латиноамериканскими странами в 10 раз превосходит соответствующий российский показатель. Причем, экспорт и России, и Китая по многим позициям (в том числе высокие технологии, вооружение) совпадает. Поэтому можно предполагать, что у нынешних маневров, к которым Россия хотела бы подключить и некоторые другие страны региона, появляется еще один любопытный контекст, связанный с задачами военно-технического сотрудничества.
Марк Львов