Собственный перевод из французской «Le Monde»
Москва настаивает на том, что 80% избирателей @ приняли участие в референдуме по принятию новой Конституции Чеченской республики, конституции, которую пытаются навязать взамен той, что была утверждена сепаратистами в 1992 году.
«Явка составляет около 80%», - как заявили поздно вечером 23 марта в чеченском избиркоме, контролируемом Москвой. Каким богатым воображением надо обладать, чтобы насчитать эти «80%» избирателей среди руин Грозного, большая часть которого стерта с лица земли и население которого насчитывает примерно от 50 000 до 100 000 человек. Однако грозненские улицы были безлюдны в этот воскресный день, объявленный указом Владимира Путина днем «конституционного референдума» еще в декабре 2002 года. В Кремле референдум ассоциируется с «процессом политического урегулирования».
Итак, основная часть жителей предпочла в этот день остаться дома из-за страха, что это мероприятие, которое многие чеченцы воспринимают как попытку придать «легитимность» нынешним прокремлевским властям (в частности, претендующему на президентский пост Ахмаду Кадырову), может вызвать новую волну насилия и террора.
И на самом деле, таковые имели место, несмотря на заверения российского руководства, которое, предварительно закрыв для журналистов свободный доступ на территорию республики, сообщало о том, что референдум проходит «без инцидентов», «с энтузиазмом» и «в праздничной атмосфере». И это после того, как автоматные очереди раздавались на избирательных участках в Грозном, в районе Черноречье и в Серноводске (на западе Чечни), после того, как прогремел взрыв на избирательном участке в населенном пункте Самашки, а накануне на управляемых фугасах подорвались военные грузовики федеральных сил в Старопромысловском и Октябрьском районах Грозного, в результате чего один военнослужащий погиб, а многие были ранены.
«Европейская» гарантия
По большому счету, Москва и не прилагала особых усилий для того, чтобы придать референдуму хотя бы видимость «нормальной» процедуры. Совет Европы вообще отказался направить на референдум своих представителей. ОБСЕ, в конечном итоге, делегировала лишь «миссию по изучению информации», которая не имела статуса международных наблюдателей, несмотря на то, что именно так ее участников представляли российские власти журналистам, стремясь, таким образом, искусственно обеспечить «европейскую» гарантию для этого весьма спорного референдума.
Дней за десять до референдума Владимир Путин направил в Чечню главу своей администрации Александра Волошина, который был крайне обеспокоен вялостью «кампании». После этого в Грозном резко возросло количество агитационных плакатов, которыми были украшены запыленные фасады зданий и искореженные взрывами бомб жилые дома. «Референдум – наш шанс жить в мире!» гласит один из слоганов. В то время как другие, нацарапанные жирными буквами на стенах и палисадах анонимно и явно ночью, отвечают «Референдум – это обман, придуманный оккупантами!», «Бойкот референдуму! Референдум – это продолжение убийства чеченского народа!».
В обстановке террора и безнаказанности, царящих в республике, когда каждый день бесследно исчезают мирные жители, которых среди ночи уводят из их же домов солдаты в масках, публичное противление референдуму означало бы подвергать свою жизнь опасности. Несмотря на это, несколько десятков матерей и жен осмелились пойти на открытый протест. 23 марта они вышли на центральные улицы Грозного с плакатами «Верните нам наших сыновей в обмен на участие в референдуме!».
«В горных аулах, со всех сторон окруженных российской армией, жителей даже предупредили, что, если они не придут на референдум, им предстоят новые облавы», - рассказал нам один из местных жителей.
Перед камерами
Чеченцы рассказывают, что местные чиновники принуждали их подписывать избирательские листы, грозя, в противном случае, лишить их гуманитарной помощи.
Среди населения есть и другая категория. Эти люди настолько измотаны войной и лишениями, что они хотят поверить в то, что референдум, инициированный Москвой, принесет перспективы улучшения ситуации. «Может быть, Путин и вправду положит конец всем этим «зачисткам» и беспределу военных, если мы проголосуем так, как он хочет???», - говорят они.
В Грозном одна из сотрудниц местной избирательной комиссии, имя которой по понятным причинам мы не имеем права называть, призналась нам: «Все бюллетени с пометкой «Да» были подготовлены еще до голосования. Единственная цель, которую преследовали власти, это создать видимость массовой явки населения».
По свидетельству очевидцев, именно поэтому многочисленные автобусы сопровождали группы сторонников Кадырова на пути следования от одного участка к другому, создавая таким образом впечатление массового наплыва избирателей перед камерами. А в это же самое время в соседней Ингушетии Олег Миронов, представитель президента Путина по правам человека, рассказывал представителям Международной Хельсинкской федерации по правам человека о том, что «очереди избирателей» выстраивались перед участками, размещенными в лагерях чеченских беженцев, в то время как эксперты Федерации могли воочию убедиться, что это не так. По их подсчетам, к урнам пришло лишь несколько сотен избирателей из числа беженцев, общее количество которых в Ингушетии составляет порядка 100 000 человек.
Согласно результатам опросов, проведенных российской правозащитной организацией «Мемориал» в различных населенных пунктах Чечни накануне голосования, примерно 70% из 656 опрошенных заявили, что не будут принимать участие в референдуме, поскольку это мероприятие не вызывает у них доверия. По мнению московского института изучения общественного мнения (ВЦИОМ) результаты этого опроса были названы «достоверными», однако средствам массовой информации было запрещено ссылаться на эти данные.
Новая чеченская Конституция, составленная Москвой, должна заменить прежнюю «сепаратистскую», принятую в марте 1992 года, на основании которой в 1997 году Аслан Масхадов был избран президентом республики в присутствии наблюдателей ОБСЕ, но которую в Кремле не желают более признавать.
Москва настаивает на том, что 80% избирателей @ приняли участие в референдуме по принятию новой Конституции Чеченской республики, конституции, которую пытаются навязать взамен той, что была утверждена сепаратистами в 1992 году.
«Явка составляет около 80%», - как заявили поздно вечером 23 марта в чеченском избиркоме, контролируемом Москвой. Каким богатым воображением надо обладать, чтобы насчитать эти «80%» избирателей среди руин Грозного, большая часть которого стерта с лица земли и население которого насчитывает примерно от 50 000 до 100 000 человек. Однако грозненские улицы были безлюдны в этот воскресный день, объявленный указом Владимира Путина днем «конституционного референдума» еще в декабре 2002 года. В Кремле референдум ассоциируется с «процессом политического урегулирования».
Итак, основная часть жителей предпочла в этот день остаться дома из-за страха, что это мероприятие, которое многие чеченцы воспринимают как попытку придать «легитимность» нынешним прокремлевским властям (в частности, претендующему на президентский пост Ахмаду Кадырову), может вызвать новую волну насилия и террора.
И на самом деле, таковые имели место, несмотря на заверения российского руководства, которое, предварительно закрыв для журналистов свободный доступ на территорию республики, сообщало о том, что референдум проходит «без инцидентов», «с энтузиазмом» и «в праздничной атмосфере». И это после того, как автоматные очереди раздавались на избирательных участках в Грозном, в районе Черноречье и в Серноводске (на западе Чечни), после того, как прогремел взрыв на избирательном участке в населенном пункте Самашки, а накануне на управляемых фугасах подорвались военные грузовики федеральных сил в Старопромысловском и Октябрьском районах Грозного, в результате чего один военнослужащий погиб, а многие были ранены.
«Европейская» гарантия
По большому счету, Москва и не прилагала особых усилий для того, чтобы придать референдуму хотя бы видимость «нормальной» процедуры. Совет Европы вообще отказался направить на референдум своих представителей. ОБСЕ, в конечном итоге, делегировала лишь «миссию по изучению информации», которая не имела статуса международных наблюдателей, несмотря на то, что именно так ее участников представляли российские власти журналистам, стремясь, таким образом, искусственно обеспечить «европейскую» гарантию для этого весьма спорного референдума.
Дней за десять до референдума Владимир Путин направил в Чечню главу своей администрации Александра Волошина, который был крайне обеспокоен вялостью «кампании». После этого в Грозном резко возросло количество агитационных плакатов, которыми были украшены запыленные фасады зданий и искореженные взрывами бомб жилые дома. «Референдум – наш шанс жить в мире!» гласит один из слоганов. В то время как другие, нацарапанные жирными буквами на стенах и палисадах анонимно и явно ночью, отвечают «Референдум – это обман, придуманный оккупантами!», «Бойкот референдуму! Референдум – это продолжение убийства чеченского народа!».
В обстановке террора и безнаказанности, царящих в республике, когда каждый день бесследно исчезают мирные жители, которых среди ночи уводят из их же домов солдаты в масках, публичное противление референдуму означало бы подвергать свою жизнь опасности. Несмотря на это, несколько десятков матерей и жен осмелились пойти на открытый протест. 23 марта они вышли на центральные улицы Грозного с плакатами «Верните нам наших сыновей в обмен на участие в референдуме!».
«В горных аулах, со всех сторон окруженных российской армией, жителей даже предупредили, что, если они не придут на референдум, им предстоят новые облавы», - рассказал нам один из местных жителей.
Перед камерами
Чеченцы рассказывают, что местные чиновники принуждали их подписывать избирательские листы, грозя, в противном случае, лишить их гуманитарной помощи.
Среди населения есть и другая категория. Эти люди настолько измотаны войной и лишениями, что они хотят поверить в то, что референдум, инициированный Москвой, принесет перспективы улучшения ситуации. «Может быть, Путин и вправду положит конец всем этим «зачисткам» и беспределу военных, если мы проголосуем так, как он хочет???», - говорят они.
В Грозном одна из сотрудниц местной избирательной комиссии, имя которой по понятным причинам мы не имеем права называть, призналась нам: «Все бюллетени с пометкой «Да» были подготовлены еще до голосования. Единственная цель, которую преследовали власти, это создать видимость массовой явки населения».
По свидетельству очевидцев, именно поэтому многочисленные автобусы сопровождали группы сторонников Кадырова на пути следования от одного участка к другому, создавая таким образом впечатление массового наплыва избирателей перед камерами. А в это же самое время в соседней Ингушетии Олег Миронов, представитель президента Путина по правам человека, рассказывал представителям Международной Хельсинкской федерации по правам человека о том, что «очереди избирателей» выстраивались перед участками, размещенными в лагерях чеченских беженцев, в то время как эксперты Федерации могли воочию убедиться, что это не так. По их подсчетам, к урнам пришло лишь несколько сотен избирателей из числа беженцев, общее количество которых в Ингушетии составляет порядка 100 000 человек.
Согласно результатам опросов, проведенных российской правозащитной организацией «Мемориал» в различных населенных пунктах Чечни накануне голосования, примерно 70% из 656 опрошенных заявили, что не будут принимать участие в референдуме, поскольку это мероприятие не вызывает у них доверия. По мнению московского института изучения общественного мнения (ВЦИОМ) результаты этого опроса были названы «достоверными», однако средствам массовой информации было запрещено ссылаться на эти данные.
Новая чеченская Конституция, составленная Москвой, должна заменить прежнюю «сепаратистскую», принятую в марте 1992 года, на основании которой в 1997 году Аслан Масхадов был избран президентом республики в присутствии наблюдателей ОБСЕ, но которую в Кремле не желают более признавать.