Все гениальное просто. Кавабата

Встретившись с заведующим информационным отделом Посольства Японии в РФ, советником Ичиро Кавабатой, мы собирались поговорить о секретах самурайского плавания.

Читатели «Японского журнала» еще узнают о том, как будущий дипломат постигал науку суэйдзюцу, но после интервью разговор сам собой свернул на некоторые особенности японского мировосприятия и даже на… имена. Вот эту – вторую часть нашей беседы мы сегодня и предлагаем вашему вниманию.

- Кавабата-сан, вот вы говорите, что хотели бы заняться одним из видов будо, но позже – после окончательного возвращения в Японию. У вас, видимо, большие планы на пенсию?

- Да, жизнь пенсионера – моя мечта!

- А чем предпочитают заниматься японские пенсионеры?

- По-моему, больше всего они любят путешествовать.

- И еще «табэмоно» - со стороны кажется, что они очень любят поесть, любят пробовать блюда разных кухонь.

- Это да, но чем старше, тем меньше они кушают – желудок уже не тот, так что… Японские пенсионеры хотят получать новые стимулы к жизни, к интеллектуальной жизни. Они не хотят стареть, поэтому стараются как можно больше увидеть.

- Как же тогда объяснить то, что по возвращении из путешествий японцы рассказывают, в основном, о своих кулинарных впечатлениях?

- Это особенности менталитета. Понимаете, все остальное нам уже известно, и ощущения от знакомства с памятниками истории и культуры не являются такими личностными. Человек едет куда-то, чтобы посмотреть на то, что он уже видел в иллюстрациях учебника по истории, по телевидению, в кино и так далее. Это красиво, но памятник отрешен от каждого индивида, он принадлежит всем. А вкус – это очень личное, он остается на языке, он принадлежит каждому человеку в отдельности. Допустим, если мы в Риме хотим посмотреть Форум или Колизей, то заранее знаем, что увидим своими глазами. Да, мы испытаем восхищение, но… на этом все. Редко когда бывает сильное потрясение. А вкус – это другое дело. Он остается с каждым.

- В московском метро висят большие плакаты: «Один цветок лучше, чем сотни, передает очарование цветка», и подпись – «Кавабата». Это не вы писали?

- Нет, я только читал. (Смеется)

- Вот мне интересно, что вы при этом чувствовали?

- В России же есть люди с фамилией Чайковский? Как они ощущают себя, слушая произведения Чайковского? Я думаю, в этом нет ничего особенного.

- И Ясунари Кавабата вам не родственник?

- Нет. Может где-то в глубине рода, но я об этом не знаю.

- Тем не менее, в этой фразе по поводу очарования цветка мне видится нечто общее с вашей гипотезой по поводу вкуса: свое, единичное, личностное ближе и лучше запоминается. Это так?

- Да, лаконизм вообще свойственен японскому мироощущению. Мы любим простые вещи и ценим их красоту. Простая вещь – это лаконично, изящно, но очень трудно. Простой прием – самый трудный, и все гениальное – просто. По-моему, простота это и самое хорошее и самое сложное для восприятия.

- Это, что так привлекает русских в японской культуре.

- Вам виднее. Допустим, нас просят сделать какую-то вещь красивее. Мы начинаем отсекать от нее лишнее, снимать слои и снимаем, снимаем, достигая максимума простоты. Другие народы в таких случаях, по-моему, наоборот, добавляют. Китайцы точно добавляют. А русские?

- Русские купят еще одну вещь – в пару.

- Да? А мы стараемся стремиться к простоте, но это очень сложно. Как нить - тонкая, но очень прочная нить, пронизывающая всю суть японской культуры.

 

Беседовал и фотографировал Александр Куланов

«Интересный журнал о Японии»