Некоторые аспекты современного налогового терроризма

Некоторые аспекты современного налогового терроризма

Некоторые аспекты современного налогового терроризма

«Остановите террор!»

(В.И.Ульянов-Ленин, сентябрь 1918, первые слова после покушения)

         Когда в своем ежегодном послании к Федеральному собранию президент Путин сравнил действия налоговых органов России, не связанные с повседневной хозяйственной деятельностью, с терроризмом, люди сочли его слова поэтической метафорой, а то и просто преувеличением. Чего, дескать, не ляпнет преуспевающий политик «ради красного словца»!

         И лишь предприниматели, не по рассказам журналистов знакомые с налоговой практикой, видели, что президент Путин лучше многих осознает значение понятия «терроризм» и применяет его вполне осмысленно.

Кого назначат «недобросовестным» налогоплательщиком?

         Есть вечная проблема налогового законодательства: что считать оптимизацией налогов, а что – уклонением от их уплаты. Дотошные немцы решают ее подробным прописыванием в законе всех запрещенных схем оптимизации налогообложения, причем спорные или сомнительные случаи прямо согласуются налогоплательщиком с налоговыми органами. Естественно, это чревато коррупцией, естественно, список запретов постепенно пополняется, но налогоплательщик всегда спокоен: он четко знает, что можно, что нельзя и с кем можно быстро и просто посоветоваться. Эти условия комфортны.

         Менее скрупулезные народы применяют более простой, но тоже понятный и логичный принцип, запрещая как уклонение от налогообложения все операции, не имеющие другого экономического смысла, кроме уменьшения налогов. Налогоплательщику приходится сложнее, так как свою правоту приходится доказывать и обосновывать, однако это возможно и потому также не мешает течению хозяйственной жизни.

         И лишь в путинской России существуют понятия «недобросовестный налогоплательщик», «полузаконная схема» (допустимая для «крышуемого» чиновниками бизнеса и недопустимая – для «прессуемого» ими) и даже «агрессивное исполнение налогового законодательства». Лишь в нашей стране вы можете быть признаны виновным и даже посажены в тюрьму не за нарушение, а за исполнение действующего налогового законодательства, - просто если вы кому-то не понравитесь или, как выразился депутат от «партии власти» Хинштейн, «если Кремлю понадобится вас посадить» (ТВЦ, передача «Версты» от 7 ноября 2005 года).

         История вопроса проста: в октябре 1998 года Конституционный Суд установил, что фактом уплаты налога считается снятие средств со счета налогоплательщика. Это решение спасло от разорения огромное число четных бизнесменов, деньги которых в результате дефолта «зависли» в рухнувших банках, но вместе с тем помогло мошенничествам, связанным с уплатой налогов через заведомо «мертвые» банки и применением разнообразных вексельных схем.

         По жалобе МНС Конституционный Суд вновь рассмотрел проблему и в июле 2001 года, когда ее острота уже спала, вместо уточнения собственного решения определил, что оно относится только к «добросовестным» налогоплательщикам. Поскольку внятной трактовки понятий «добросовестный» и «недобросовестный» не дано и по сей день, а решение Конституционного Суда вопреки прямому требованию закона не оформлено уточняющим и раскрывающим его законом, налоговые органы и арбитражные суды трактуют понятие «недобросовестного налогоплательщика» в каждом отдельном случае по своему собственному усмотрению. Естественно, это оборачивается произволом и, вероятно, коррупцией как в судах, так и в налоговых инспекциях.

         Весьма существенно, что налоговые органы начинают все более активно использовать свое право признавать через суд ничтожной (с изъятием не только недоплаченных налогов, но и всех доходов) любую сделку, совершенную вопреки понятиям основ правопорядка и нравственности. Так как стремление к снижению налогообложения зачастую трактуется судами как нарушение этих понятий, попытка реализовать прямо предоставляемое законом право по снижению налогообложения может привести налогоплательщика к признанию его «недобросовестным» и к фактическому уничтожению.

Налоговая проверка как инструмент уничтожения бизнеса

        

Несмотря на все мольбы бизнесменов и всю «заинтересованность», с издевательской убедительностью демонстрируемую представителями государства, налоговые проверки остаются в руках рэкетиров и вымогателей «абсолютным оружием» против бизнеса.

         Относительной регламентации подверглись лишь выездные проверки. «Камеральные» же, то есть связанные с рассмотрением налоговиков документов налогоплательщика на своих рабочих местах, проводятся и оформляются так, как пожелает конкретный чиновник.

         Он имеет право истребовать сколь угодно значительный объем не только любых дополнительных сведений, но и любых объяснений, в том числе нотариально заверенных. Стандартный срок, даваемый на их изготовление и доставку, - 5 рабочих дней, - означает, при должном объеме, гарантированный паралич проверяемой организации. При этом один и тот же документ может запрашиваться несколько раз подряд, а штраф взимается за каждый непредоставленный (в том числе предоставленный с опозданием) документ отдельно.

         Не существует никакой нормы документального оформления итогов камеральной проверки; зачастую они не оформляются вообще. Соответственно, не существует никаких механизмов рассмотрения возражений налогоплательщика и защиты его интересов.

         С выездными проверками ситуация лишь немногим лучше. Да, формально они могут проводиться не более двух, в крайнем случае трех месяцев. Однако в этот срок включаются лишь время фактического нахождения проверяющих на территории налогоплательщика. В результате, как и в случае уголовных дел, широкое распространение получила практика «приостановки» проведения проверок, растягивающих время их проведения вдвое, а то и больше, то есть до 4-6 месяцев. Если вспомнить, что выездная проверка может проводиться дважды в год (а в организации с филиалами она безо всяких затягиваний может продолжаться до 5 месяцев), получается, что ограничения носят откровенно фиктивный характер, и налоговики, как и раньше, могут круглый год развлекаться со своей жертвой, вся вина которой состоит в факте ведения легальной хозяйственной деятельности.

         Но это еще не все: существует практика проведения «выборочных» проверок по факту уплаты отдельных налогов. То есть, проверив уплату налога с прибыли, налоговики могут тут же затребовать те же самые документы и тщательно изучать уплату НДС. Или еще раз изучить уплату налога прибыли – но уже с точки зрения иного «вопроса»: например, не выручки, а затрат. И так пока не надоест, или не договорятся, или парализованное проверкой предприятие не погибнет.

         И даже когда все вроде бы заканчивается, налоговые структуры имеют возможность выставлять сроки уплаты доначисленных налогов в заведомо нереальные сроки, менее 5 рабочих дней (не говоря уже о том, что внезапные требования одномоментной уплаты значительных сумм могут уничтожить даже вполне благополучные предприятия).

         При этом налоговые проверки стали дубинкой при решении неналоговых вопросов – от тривиального захвата собственности до обложения церковных обедов, даваемых нищим иностранными проповедниками (после известного возмущения Путина иностранным финансированием общественной деятельности в России), подоходным налогом!

Президентская новация: «досудебное» списание штрафов

         В середине октября 2005 года Госдума в ударном порядке проштамповала «президентский» законопроект, позволяющий налоговым органам «в досудебном порядке» списывать со счетов индивидуальных предпринимателей до 5 тыс.руб., а организаций до 50 тыс.руб.

         При этом, несмотря на многочисленные обещания, щедро раздававшиеся депутатами «Единой России» еще этим летом, закон никак не ограничивает интенсивность списания указанных сумм, - так что при желании деньги налогоплательщиков можно списывать в доход соответствующего бюджета (особенно в бедных регионах, действительно испытывающих проблемы со средствами) со скоростью хоть 50 тыс.руб. в минуту.

         Конечно, налогоплательщик имеет право по каждому из этих случаев – хоть каждую минуту – обращаться в суд и пытаться отстаивать там свои права. На собственно работу времени, конечно, уже не останется, но кого это волнует в стране, захваченной силовой олигархией? «Замучаетесь пыль глотать», - как отметил когда-то Путин, хотя и по другому поводу.

         Неисполнение обещаний является в данном случае не просто «фирменным клеймом» партии правящей бюрократии, но, прежде всего, весьма существенным индикатором. В самом деле: закон президентский и, если бы у хозяев штампующих законы «телепузиков»[1] было бы желание исправить его недостатки, они это сделали бы своевременно: наиболее кричащие недостатки были им сообщены многократно.

         А если нет желания, значит, недостатки и не будут исправлены.

         Весьма существенно, что бремя отстаивания своей позиции, - а это значительные усилия, потеря времени и, в конечном счете, денег, увеличивающая издержки всей национальной экономики, - в данном случае целиком и полностью перекладывается на налогоплательщика. Презумпция невиновности практически отменяется, а представители правящей бюрократии меланхолично отмечают, что в Налоговом кодексе и нет «прямых слов о презумпции невиновности».

         Справедливости ради надо отметить, что этот порядок, по данным правительственных источников, введен под давлением отнюдь не налоговиков, а представителей Высшего арбитражного суда, которым просто надоело разбирать в арбитражных судах все «копеечные» штрафы, накладываемые налоговиками. Такие у нас судьи: вместо того, чтобы способствовать нормализации работы налоговых инспекций, они предоставили им полную свободу произвола – в полном соответствии с реформаторским пониманием либерализма!

         Правда, и судей можно понять: высококвалифицированный профессионал, готовый честно работать за мизерную зарплату в условиях постоянной реструктуризации и административной перетряски налоговых органов, а то и под угрозой насилия со стороны преступных элементов, в требуемом масштабе существует лишь в воспаленном воображении профессиональных реформаделателей. На практике некомплект составляет около 30% штатов налоговых инспекций, в которые в ряде регионов принимают практически всех – даже людей с уголовным прошлым или заведомо безграмотных.

Сокращение численности налоговых инспекций во многих местах уже превратило даже саму подачу документов в крайне сложную процедуру, связанную с длительными и достаточно затратными для них поездками. Понятно, что ожидаемое увеличение штатов с нынешних 166 до 180,5 тыс.чел. (по оценкам, за счет 4,5 тыс. внутренних контролеров и 10 тыс. членов подразделений силовой поддержки) вряд ли приведет к существенному уменьшению некомплекта.

         По мнению представителя Минфина, введенный в действие закон носит выраженный промежуточный характер и в течение одного-двух лет неминуемо станет более последовательным. Либо президент признает свою ошибку и вернет налогоплательщикам презумпцию невиновности, либо «доведет дело до конца» и распространит порядок досудебного списания штрафов на все суммы без ограничения (действительно, неясно, в чем принципиальное отличие 51 и 49 тыс.руб.?), а также на население.

         Так что, если после «обеспечения последовательности налогового законодательства» (если оно, конечно, действительно произойдет, - хотя, как показывает опыт, никакое предположение относительно мотиваций и интеллекта нашего руководства не является слишком плохим) к вам в квартиру зайдут, сломав двери, симпатичные люди с автоматами и начнут описывать ваше имущество, не спешите проклинать Чубайса: возможно, кто-то из ваших работодателей не перечислил в бюджет ваш подоходный налог, - а время для подачи заявления в суд вы упустили.

         Профессиональные лоббисты администрации президента утверждают, что новый порядок никак не ухудшит реального положения налогоплательщика. Это верно лишь в одном случае: если исходить из того, что его уже просто нельзя ухудшить. Недаром налоговики произносят слово «недоимка» с ударением на втором слоге, а не на третьем, - по наблюдению известного адвоката Пепеляева, не от слова «иметь», а от слова «доить».

Налоговый террор – ключевой инструмент сознательной коррупции

        

Налоговая реформа в целом, за исключением отдельных омерзительных моментов (в частности, Единого социального налога, регрессивный характер которого превращает саму честность в привилегию богатой части общества), направлена на снижение налогового давления.

         Почему-то принято считать, что целью этого является увеличение средств, находящихся в руках бизнесменов, для стимулирования экономического роста, - однако смехотворность этой замшелой либеральной пропаганды в государстве победившей и безнаказанно резвящейся силовой олигархии бросается в глаза.

         Снижение официального налогового бремени сопровождается неуклонным ужесточением налогового администрирования, причем при резком усилении в этой сфере (в первую очередь в части увеличения числа возбуждаемых уголовных дел) активности МВД, гарантированно не разбирающегося в налоговых вопросах. Забавно: по большинству налогов уровень собираемости, по официальным данным Минфина, существенно превышает 90, а то и 95%. В этой ситуации общее, а не точечное ужесточение налогового администрирования даже теоретически направлено уже не на рост собираемости налогов, а на уничтожение самих налогоплательщиков.

         Поставленные в невыносимые условия существования, налогоплательщики просто вынуждены направлять оставляемые им при помощи снижения официального налогового бремени средства (и даже сверх них) на выкуп своего права на существование у государственных структур, то есть, на взятку.

         Насколько можно понять, налоговое бремя снижается и, соответственно, средства оставляются в руках бизнеса не столько для развития производства, сколько для высвобождения из бюджета средств, которые при помощи вымогательства можно будет переложить в карманы правящей бюрократии. Бизнес выполняет всего лишь роль посредника, при помощи которого правящая бюрократия коррупционно присваивает потенциально бюджетные средства, предназначенные на нужды общества. Налоговый же террор, - как, впрочем, и всякий террор, - является не более чем инструментом решения конкретной – в данном случае коррупционной – задачи.

         Конечно, попутно решаются и политические задачи. Недаром в 2004 году на Лондонском экономическом форуме «лучший министр финансов» Кудрин немало повеселил журналистов, публично сознавшись (правда, в свойственной путинским бюрократам агрессивно-угрожающей манере), что налоговые претензии к «ЮКОСу» были вызваны финансированием последним «не тех» политических партий.

         Однако главная задача налогового террора носит все же экономический и, более того, коммерческий характер. Являясь ключевым инструментом системной и сознательной коррупции, налоговый террор является тем самым и ключевым инструментом современной государственной политики.

         Наиболее ярко свидетельствует об этом известное высказывание Путина, в последнем ежегодном послании Федеральному Собранию сравнившему деятельность налоговых органов с террористической деятельностью.

         Прошло более полугода - и что же? Ничего не изменилось, а президент, предостерегавший от налогового терроризма, своими руками драматически усугубил его, лично предоставив налоговикам качественно новые и не имеющие никакого оправдания с точки зрения здравого смысла возможности.

         Президент России не глуп и не ленив, поэтому вряд ли это произошло от непонимания или по халатности. Скорее, причина другая: для руководителей нашей страны терроризм плох, лишь если он направлен против них самих. Если же он, напротив, направляется ими и является, таким образом, хотя и неформальным, но удобным и приятным инструментом управления страной, - тогда в нем нет ничего неприемлемого для них!

         Возможно, президент Путин сравнивал действия налоговых органов с террором отнюдь не для того, чтобы призвать их к порядку, но чтобы еще более запугать всех, до кого налоговики пока еще по каким бы то ни было причинам не дотянулись, заранее лишив их воли к сопротивлению и к отстаиванию своих прав.

         Что же – возможно, это ему удалось.

         Прелесть нашего президента – в его искренности и откровенности.

Михаил Делягин, Председатель Президиума – научный руководитель Института проблем глобализации, д.э.н.



[1] По меткому выражению Д.Рогозина.

Оценить статью
(0)