Дуэт медведя и барса

Март оказался плодовитым на дипломатические поездки президента Казахстана. Не успела утихнуть волна комментариев и обсуждений по поводу его посещения Узбекистана, как уже на следующей неделе намечается очередной визит Нурсултана Назарбаева в Россию. Вполне возможно, что во время этого визита Россия и Казахстан также согласуют свою политику по отношению к Узбекистану, которому стоит привыкать к наличию некоего интеграционного ядра в лице Астаны и Москвы. Об этом говорит и то, что, в отличие от Ташкента, в последние несколько лет встречи в Москве и Астане между Путиным и Назарбаевым проводятся демонстративно часто. Объяснения этому вполне простые. Для России Казахстан — единственное из постсоветских государств, которое, в отличие от других членов СНГ, пока ничего у нее не просит и никаких требований не предъявляет.
На самом деле, с совместной границей проблему более или менее решили. В районе Каспия также больше схожих позиций, чем разногласий. Процесс вступления в ВТО Россия и Казахстан вроде бы решили согласовывать. Антироссийские настроения, как это наблюдается в Грузии или в Прибалтике, в Казахстане практически отсутствуют. Претензии на «северные территории» Казахстана со стороны некоторых национал-патриотических сил России Кремлем не поддерживаются, как, впрочем, и иногда всплывающие разговоры об ущемлении прав русских в республике. К тому же существенным отличием Казахстана от других стран Центральной Азии является то, что в Россию уже начали идти казахстанские капиталы, а не низкоквалифицированные трудовые ресурсы. Более того, дошло до того, что казахстанские и российские аналитики все больше стали находить схожих моментов не только в экономическом развитии двух стран, где есть общие для всех сырьевых государств проблемы, но и в модели политического развития, что тяжело было представить еще в середине 90-х годов.
При этом для Казахстана Россия важна как региональная держава, которая к тому же является участником «большой восьмерки». В конце концов, в Астане ясно понимают, что по мере увеличения разрыва между Западом и остальным миром именно Россия, Китай и Индия могут взять на себя роль посредников в переговорах между двумя мирами. Москва это уже хорошо продемонстрировала, выступая в этой роли во время обсуждения «иранского досье» или после прихода Хамас к власти в Палестинской автономии. Казахстан учитывает то, что российский фактор в мировой политике постепенно набирает вес. И в этом случае тандем с Россией — хорошая основа для адаптации к быстро изменяющейся международной обстановке. Хотя сейчас у Москвы довольно короткий список верных союзников. Действительно, в западной части бывшего СССР у России практически не осталось стабильных партнеров. Украина и Молдова выпали из сферы российского влияния. О Прибалтике, с их вечным комплексом «стран-лилипутов», и упоминать не стоит. Даже вновь переизбранный президент Беларуси Александр Лукашенко в этом плане для России не всегда удобный партнер для переговоров. Хотя и у самого Лукашенко после обретения статуса «невыездного» международная активность в основном распространяется только на постсоветское пространство.
Что касается Центральной Азии, то в нашем регионе российский фактор присутствовал всегда, даже во время «козыревской дипломатии» — периода прозападного романтизма начала 90-х годов, когда российская политическая элита пыталась из «окна» в Европу сделать «дверь», за которую ее частично пустили только при Путине. В то время наибольшую активность Россия проявляла в таджикском конфликте, а также в процессе его урегулирования. При этом никакой стратегии по отношению к региону тогда вообще не было. Сейчас ситуация немного изменилась. Новая стратегия России по отношению к Центральной Азии состоит из двух частей. Первое: это экономическое укрепление позиций в регионе. Российский бизнес довольно агрессивно стал проникать в экономики Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана. Второе: поддержание здесь военно-политического баланса с США, конечной целью которого является политическая стабильность Центральной Азии. И здесь Россия работает вместе с Китаем и Казахстаном. Все три государства четко понимают, что региональная стабильность может базироваться только на удачных экономических проектах, которые нуждаются в больших объемах инвестирования. К тому же для России будет невозможно восстановить свое политическое влияние в той же Центральной Азии без «пряника» в виде конкретных экономических программ. Страны региона больше хотят получить инвестора, чем «старшего брата». Здесь стоило бы присмотреться к внешнеполитическому опыту США, когда вначале приходит «купец», затем — «священник», а потом иногда даже «солдат». И успех в геополитической борьбе невозможен без геоэкономической стратегии. Осознание этого привело к тому, что вместо голословных деклараций о братстве и партнерстве со странами Центральной Азии Россия уже стала предлагать более конкретные экономические инициативы как в сфере приграничной торговли или создания совместных предприятий, так и в рамках нефтегазового сотрудничества. В частности, в Казахстане это явно проявляется в активизации российских нефтегазовых компаний на Каспии. В Узбекистане и Туркменистане также больше наблюдается взаимодействие с российским бизнесом в сырьевых сферах. И одним из преимуществ российских инвесторов перед западными является то, что они могут работать в гораздо худших политических и экономических условиях с точки зрения инвестиционных рисков. Кроме этого, немаловажным для элит Центральной Азии является низкая степень чувствительности российского руководства к проблеме демократического развития этих государств. Это, кстати, позволило при активном участии России создать на постсоветском пространстве некий противовес влиянию западных международных организаций, в частности ОБСЕ.
Но, несмотря на это, существуют проблемы, которые препятствуют расширению экономического и политического присутствия России в Центральной Азии в целом и в Казахстане в частности.
Первое: нестабильная экономическая ситуация как в России, так и в странах региона, состояние которой в немалой степени зависит от благоприятной ценовой конъюнктуры на сырье, а не от внутреннего инвестора. Это мешает разработке совместных инвестиционных проектов на долгосрочной основе.
Второе: столкновение интересов между государством и влиятельными финансово-промышленными группами в России по поводу вопроса о целесообразности «чрезмерного» экономического сотрудничества со странами Центральной Азии, которые для одних — важный геополитический партнер, а для других — потенциальный конкурент. И здесь кроется одна из мощных мин замедленного действия, так как рано или поздно, но экономическая конкуренция российских и казахстанских компаний на рынках других государств дальнего и ближнего зарубежья будет усиливаться. Это уже происходит, что наглядно показала ситуация вокруг попытки «КазМунайГаза» купить 53,7 процента акций ЮКОСА в литовском нефтеперерабатывающем заводе Mazeikiu Nafta, что вызвало сопротивление некоторых российских нефтегазовых компаний процессу проникновения казахстанских нефтяников на новые рынки. Российский фактор будет актуальным и при обсуждении вопроса об увеличении транзита казахстанских нефти и газа через российскую территорию.
Отсюда вытекает третья проблема — структурная однородность сырьевой экономики этих государств, которая осложняет полноценную экономическую кооперацию. Четвертая проблема — политическая и экономическая конкуренция со стороны США, у которых есть свои рычаги воздействия на страны региона.

Досым Сатпаев, Алматы