Туркмены осиротели

Умер Туркменбаши. Ещё вчера он казался вечным. Мир вокруг менялся и только в Туркменистане Сапармурат Атаевич Ниязов застыл, как его собственная золотая статуя на центральной площади Ашгабата, и всё застыло вокруг него.
           
Последний коммунистический лидер Туркменистана, получивший власть на волне горбачёвской перестройки под лозунгом демократических преобразований, в кратчайшие сроки создал из ТССР феодальное ханство, в котором единственным законом была воля хана-президента. Вокруг Ниязова остались только слуги и холопы. Людей, обладающих достоинством и независимым мышлением, способных составить конкуренцию лидеру, пусть даже в отдалённом будущем, он достаточно оперативно зачистил.
           
Вряд ли туркменский народ сильно огорчался отсутствию демократических свобод. Туркменистан оказался единственным государством не только Средней Азии, но и всего постсоветского пространства, стабильность которого ни разу не была поколеблена (ни в последние годы перестройки, когда на территории СССР разгоралось сразу несколько мини гражданских войн, ни за полтора десятилетия независимости, в течение которых все остальные бывшие союзные республики пережили не по одному государственному перевороту или попытке мятежа).
 
Конечно, политическая стабильность в Туркменистане попахивала кладбищем. Оппозиция сидела за рубежом, любое инакомыслие нещадно подавлялось спецслужбами Туркменбаши, в столице и крупных городах неофициально действовал комендантский час. Количество совместных военно-полицейских патрулей, которых на улицах было куда больше, чем простых прохожих, наводило на мысль о военном положении. Министры и придворные периодически попадали в опалу и (совсем по-сталински) стирались в лагерную пыль, чтобы элита помнила, кто в доме хозяин, чтобы у неё не было времени и возможности, впав от богатства, безопасности и безделья в философическое настроение, подумать о смене лидера.
           
В то же время, для народа Туркменбаши был «добрым царём». Периодически он наказывал «злых бояр» (когда «узнавал» об их  «кознях»), регулярно издавал он указы о бесплатном обеспечении населения газом, водой и т.д. В общем, в Туркменистане был реализован проект стандартной восточной деспотии. Испокон веков среднеазиатские варвары пытались копировать китайскую патерналистско-бюрократическую цивилизацию, однако отсутствие обученного чиновничества и соответствующей политической культуры всегда приводило к установлению деспотического правления, для которого политика государственного патернализма была демагогически-пропагандистским элементом, но никак не осознанной необходимостью — цивилизационным выбором.
           
Именно таким варварским подобием трёхтысячелетней китайской государственности оказался Туркменистан. На территории от Тихого океана до Каспия такие государственные образования за последние две-три тысячи лет возникали и исчезали (вместе с создавшими их народами) с завидной регулярностью. Гарантией существования государства было наличие сильного лидера, способного внушать ужас элите и уважение народу. Просто лидеры прошлого опирались на конных стрелков и копейщиков, а базисом власти Туркменбаши, были вторые в СНГ запасы газа. Раньше сильный лидер подкупал элиту и развращал народ, раздавая добро награбленное в военных походах, а Туркменбаши использовал для этой цели доходы от продажи голубого топлива.
           
Именно поэтому Туркменбаши был послушным вассалом «Газпрома», хоть и регулярно демонстрировал публике свою совершенную «независимость». Он действительно не был активным членом ни в одном из курируемых Россией интеграционных объединений: в некоторые Туркменистан не входил вообще, саммиты других часто игнорировал. Но Туркменбаши ни разу не позволил себе попытаться проводить на международных газовых рынках независимую от «Газпрома» политику. Он периодически выторговывал повышение цены на туркменский газ, но продавал его в последние годы только «Газпрому». Да и с ценой не всё так просто: когда «Газпром» экспортировал российский газ по цене 40 дол. за тыс. куб. м, туркменский газ стоил 20 дол. за тыс. куб. м, а сейчас, когда цена газа на европейском рынке колеблется от 250 дол. в странах Восточной Европы, до 500–1000 дол. за тыс. куб. м. во Франции и Великобритании, туркменский газ подорожал до 100 дол.  — «газпромовская» маржа, несмотря на пятикратное подорожание туркменского газа лишь выросла.
           
Покладистость Туркменбаши при его внешней задиристости, объяснялась просто. Он был явно неглупым человеком и вполне адекватным правителем. Поэтому он понимал, что его режим держится только на газовых доходах. Стоит поставить под угрозу этот источник подкупа элиты и банда трусливых лакеев организуется и свергнет лидера с той же скоростью, с которой рубили головы средневековым ханам их верные полководцы после того, как лидерам начинала изменять военная удача. Газовые же доходы полностью зависели от доброй воли «Газпрома», монопольно контролировавшего все пути доставки туркменского газа на европейский рынок. Запад так и не сподобился реализовать проекты альтернативных газопроводов ни через иранскую, ни через афгано-пакистанскую территории.
          
 Таким образом, деспотический режим Туркменбаши Ниязова являлся реальным фактором стабильности не только в Средней Азии, но и в мире. Не случайно борцы за права человека из Госдепа и сами ни разу не обидели Тукрменбаши и своим клевретам не  позволили. Оранжевые лидеры, возмущавшиеся «недемократичностью» режимов Лукашенко и Путина льстиво просили Сапармурата Атаевича поделиться опытом строительства современной парламентской демократии. И активисты «Поры», добиравшиеся в своих вояжах до Киргизии и Казахстана, не спешили помогать туркменскому народу, «стонавшему под гнётом тоталитарного правления». На Украине даже несколько раз переиздали концептуальный литературно-политический эпически-публицистический труд Туркменбаши «Рухнама» — последнее переиздание состоялось в разгар оранжевого правления.
           
Но всякий деспотический режим имеет одну слабость — лидеры не вечны, а окружение их состоит, как правило, из трусливых и несамостоятельных лакеев. «Переход к коллективному правлению» после смерти Сталина объяснялся тем, что в среде «тонкошеих вождей» не было выраженного лидера. А когда претензии на лидерство заявил Берия, его тут же убили.
 
Сейчас то же самое грозит Туркменистану. С одной стороны, местная элита сбивается в кучу, опасаясь покушений на доставшуюся ей в наследство власть. С другой — в середине элиты начинается борьба мелких самолюбий. Сама организация деспотического государства предполагает наличие на вершине одного формального лидера, а не синклита в лице Политбюро. Именно поэтому в постсталинском СССР, несмотря на формальную «коллегиальность», власть сосредоточивалась в руках далеко не деспотичного Хрущёва и в принципе не способного к единоличному правлению Брежнева. В ближайшие месяцы Туркменистану грозит внутренняя нестабильность, которую вызовет борьба за власть в среде постниязовской элиты. Несколько приободрилась и оппозиция. Однако её лидеры, находящиеся за рубежом и практически неизвестные своему народу, не могут претендовать на власть, не заручившись поддержкой части постниязовской элиты. Не исключено, что в ходе междоусобной борьбы какая-то из элитарных группировок пойдёт на сговор с оппозицией, в то же время другие постараются заручиться поддержкой ведущих мировых держав, что может спровоцировать столкновение в Туркменистане интересов России, США и Китая (как минимум). Конечно, позиции Москвы, контролирующей туркменский газовый экспорт и располагающей в регионе значительными средствами военного давления предпочтительны, но в регионе есть и американские базы, а с Поднебесной вряд ли кто-то захочет ссориться из-за её нарастающей финансово-экономической мощи.
 
В общем, так же, как ниязовский Туркменистан был фактором стабильности в Азии и в мире, Туркменистан постниязовский быстро превращается в фактор дестабилизации. Если основным мировым игрокам, не удастся пресечь в зародыше потенциальную дестабилизацию, то цены на газ могут совершить очередной рывок и вырасти в разы, поскольку срыв туркменских поставок неизбежно приведёт к дефициту на европейском газовом рынке, оперативно покрыть который из других источников «Газпром» не сможет.
 
В принципе, для обеспечения стабильности и преемственности курса, ведущим державам, чьи интересы пересекаются в Туркменистане достаточно выделить и поддержать наиболее сильного и перспективного преемника Туркменбаши. Однако местная элита может уничтожить потенциального нового деспота раньше, чем его успеют эффективно поддержать внешние силы. Кроме того, не исключено, что какая-то из великих держав будет не удовлетворена ростом влияния конкурентов на туркменскую политику и попытается изменить ситуацию в свою пользу, сменив личность при власти.
 
В целом сильные деспотически правившие «ханы» редко умудрялись обеспечивать стабильность и преемственность власти после своей смерти. Разве что Ким Ир Сену удалось без проблем передать власть сыну, но корейская элита была спаяна общим чувством опасности. Они боялись потерять всё и поэтому не допускали разногласий в своей среде. Как правило, страна, после смерти правителя подобного Туркменбаши на годы, а то и на десятилетия погружается в хаос, в котором центр частично теряет контроль над региональными элитами, а лидеры с завидной частотой смещаются путём государственного переворота.
           
Ну а любители политических детективов и поклонники «теории заговора» теперь могут до посинения выяснять почему Туркменбаши умер столь внезапно и кто его отравил.
 
Ростислав Ищенко, вице-президент Центра исследований корпоративных отношений