На острове

В советские времена нельзя было в прессе сколь-нибудь критически отзываться о кинофильмах про революцию и про заводских рабочих. Про жизнь деревни — туда-сюда, про интеллигенцию или сантехника Афоню (сантехник не считался рабочим) — пожалуйста, а про это — ни-ни. Хотел того режиссер Павел Лунгин или нет, но примерно в таком же положении оказался его фильм «Остров» — о монахе Анатолии, который замаливает свой тяжкий грех в монастыре на скалистом суровом острове в ледяном Белом море. Реклама по телевидению — выше и дальше некуда. В прессе — сплошная благость и слова о духовности. Газеты и ТВ еще до выхода фильма на экраны полнились рассказами чуть ли не о чудесах духовного и душевного преображения, происходивших в процессе съемок. Артиста, исполняющего главную роль, газета «Труд» назвала актером года: «Петр Мамонов — экстравагантный музыкант, рок-гуру, матерый человечище. В 90-е он потряс Москву своими шаманскими, почти бесовскими камланиями в „Звуках Му“. В фильме Мамонов появляется в образе монаха, отшельника, каковым, собственно, Петр Николаевич и является, проживая нынче в лесной глуши, вдалеке от городской суеты. В „Острове“ он не играет, а с исповедальной пронзительностью проживает судьбу отца Анатолия, превращая фильм в актерский и человеческий подвиг».
В православной передаче о нем же и вообще о фильме говорили так: «Его герой искупает вину неистовой праведной жизнью в монастыре».
Об актере Викторе Сухорукове писали: «Оказывается, перед тем как начать съемки в „Острове“, в течение трех дней В.Сухоруков побывал в глухих монастырях Вологодской области. И только после этого, „проникнувшись русским православным монастырским духом“, актер без колебаний решил сыграть в уникальном фильме».
Патриарх Алексий наградил режиссера, автора сценария и исполнителей главных ролей грамотами.
Трудно после такого сказать что-нибудь супротив. Даже колючий кинокритик Андрей Плахов удержался от оценок и высказался непонятно нейтрально. То есть никак.
На мой взгляд, съемки там великолепные, молитвы в исполнении актера Мамонова пробирают до дрожи. Но если посмотреть фильм чуть внимательнее, то никакие молитвы и пейзажи не заслонят надуманности ситуаций и явственных потуг на создание какой-то особой будто бы духовности.
Монастырский кочегар отец Анатолий обладает даром ясновидения и даром исцеления недугов. Понятно, к нему едут люди со всех сторон. Женщина из местных заказывает заупокойную молитву о муже, пропавшем без вести на Отечественной войне. Но монах говорит, что ее муж жив, попал в плен, сейчас живет во Франции, хочет повидать ее перед смертью. И велит ей немедленно отправляться туда. Женщина совершенно справедливо спрашивает: а кто ж меня выпустит? На что монах отвечает: мы похлопочем — и тебе разрешат. Женщина верит ему, и они начинают думать: на какие деньги ехать? Монах суров и краток: продай все имущество-хозяйство! Женщина плачет: как же всё нажитое продать и корову тоже?!
Как будто никто из них понятия не имеет, в какой стране и в каких условиях живет. А на дворе, между прочим, 1976 год. По тогдашним меркам человек, попавший в плен да еще оставшийся за границей — «предатель Родины». Куда и к кому монахи с острова в Белом море обратятся со своими хлопотами? Сразу в Москву, к председателю КГБ СССР товарищу Андропову? По прямому проводу…
Но допустим, что женщина пойдет на хитрость и попросит в профсоюзе турпутевку во Францию. Правда, в капстрану советские трудящиеся могли попасть, только имея некое удостоверение благонадежности — побывав перед этим в соцстране. Или допустим невероятное — милосердная советская власть разрешит ей поехать за границу по личным делам. В любом случае билет туда-обратно покупался на советские деньги, и советские деньги обменивались по курсу 1 доллар за 49 наших копеек. Вполне можно было съездить, не распродавая хозяйство вплоть до любимой коровушки.
Так же надуман сюжет с исцелением обезножевшего маленького мальчика. Отец Анатолий избавляет его от костылей одной молитвой. После чего велит матери остаться в монастыре на день, чтобы причастить ребенка. Но мать плачет, что у нее уже обратный билет куплен и если она опоздает на работу, то ее уволят. Получается, она добиралась до малодоступного острова без всякого запаса времени и даже купив обратный билет. А если б в этот день шторм разыгрался и лодка на остров не пошла? Так бы и уехала ни с чем, только поглядев с берега на остров, где ее ребенка могли исцелить? Ну чушь полная! Не говоря уже о том, что в советские времена никто бы и никогда ее не уволил за такое опоздание. Начальник, совершивший это, стал бы изгоем в глазах всех. Да и не могло быть такого НИКОГДА.
В фильме же запуганная советской властью мать увозит ребенка, но отец Анатолий бросается по воде к лодке, вытаскивает мальчика и оставляет в монастыре, чтобы причастить. Женщина глупая, власть жестокая, а он духовен — вот что хотели сказать нам сценарист и автор данным сюжетом. Равно как и другими подобными.
Отец Анатолий среди монахов — самый духовный и истинно верующий. Остальные веруют формально или не очень глубоко. Разве что игумен Филарет, да и тот погряз в богатстве. После того, как игуменская келья сгорела от непонятного пожара (дается намек, что его сотворил наш монах), игумен приходит на ночлег именно к отцу Анатолию в кочегарку. Со своим новым роскошным матрасом. Монах укладывает его спать на угольной куче. Ночью игумен просыпается и видит, что монах Анатолий режет ножом его теплые сапоги и бросает в топку. Затем выдергивает матрас, выбегает на причал и, крича, что изгоняет бесов, бросает матрас в море. Затем они с игуменом садятся рядышком, и игумен говорит спасибо, говорит, что монах Анатолий избавил его от наносного, суетного и теперь он тоже возвысился духом.
Как ни пересказывай сюжет — получается пародия. Но я не виноват, это авторы. Они-то преподносят его всерьез.
И, наконец, о главном. В самом начале нам рассказывают, что Анатолий попал в монастырь прямо с войны. Когда гитлеровцы захватили корабль, они приказали ему убить товарища. Анатолий, испугавшись за свою жизнь, застрелил друга. Пришел в себя на берегу, не мог понять, жив или умер. Его подобрали монахи и увели в монастырь, там он и проводит жизнь, замаливая страшный грех.
Казалось бы, всё понятно. Не может человек простить себе предательства и убийства. И пытается искупить вину аскетической жизнью, умерщвлением плоти, молитвами и христианским смирением… Нет! Как раз христианского смирения там нет и в помине. А наоборот, сплошной напор, агрессия. Авторы показывают нам человека, который учит других веровать в бога! Человека, который учит других жить! В том числе и зрителей, никого не убивших и ничего не укравших. Истинная духовность — в нем! — говорят им авторы фильма. Простите, господа хорошие, но тут у вас концы с концами решительно не сходятся. Так часто бывает, когда авторы педалируют идею, стремятся создать нечто особо духовное. А искусство мстит, и получатся наоборот.
Простите за параллель, но я вспоминал секретарей обкомов партии, которые нынче стоят со свечами в церквях на ГЛАВНЫХ местах, ПЕРВЫМИ прикладываются к руке иерарха и учат нас веровать в бога. Вспоминал заведующих отделами пропаганды, которые объявили себя казаками и учили меня, какой бякой был коммунистический режим и как он угнетал свободу. Меня, которого как раз ОНИ и долбили по голове своей идеологией. Меня, никогда не состоявшего не то что в их партии, а даже и в их комсомоле.
Вот какие перевёртыши получаются.

Сергей Баймухаметов