Образ врага

В Москве издан очередной скандальный бестселлер — книга Андрея Малахова «Мои любимые блондинки»: написанный в жанре «черной комедии» репортаж о «телевизионном закулисье» и изнанке светской Москвы. В числе прочих событий Андрей Малахов упоминает в своей книге и давний скандал, который учинила Алла Пугачева в гостинице «Прибалтийской» в Санкт-Петербурге, тогда еще Ленинграде. История эта обсуждалась в середине 80-х в СССР не только на «кухнях», но и на страницах газет: узнав, что ее любимый номер в гостинице занят, Алла Борисовна приказала постояльцев переселить. Гостиничная администрация капризам «примадонны» следовать не пожелала, а потом перипетии этой истории обсуждались всеми кому не лень. И, наверное, вспоминать давно забытые скандалы вряд ли имело бы смысл, если бы не одно обстоятельство. Как утверждали тогда практически все, кто имел отношение к этой истории, в номере, куда желала заселиться Алла Пугачева, жила семья с ребенком. В изложении же Андрея Малахова номер уже занимают «приезжие торговцы арбузами». Видно, так хотелось популярному телеведущему встроиться в общий российский «тренд», согласно которому виноватыми во всех бедах, даже в скандале вокруг капризов звезды, должны быть всенепремено «заезжие торговцы арбузами», «кавказцы с рынка», «незаконные мигранты» и вообще «нерусь» — то есть те, из кого в Москве уже не одно десятилетие планомерно лепят «образ врага», что он поселил мифических «торговцев арбузами» в шикарной «интуристовской» «Прибалтийской», куда пробиться было ой как непросто. Да еще и в лучшем номере.
А в том, что речь идет именно о всероссийском «тренде», сомневаться не приходится. По подсчетам специалистов, в реальной статистике на «гастролеров» приходится в лучшем случае 12–15 процентов преступлений, совершаемых в таком мегаполисе, как Москва, но в криминальные теленовости «выходцы из южных республик» попадают регулярно: здесь куда чаще, чем в реальной «эмвэдэшной» статистике, присутствует некий плохо одетый субъект, изъясняющийся по-русски с сильным «южным» акцентом. «Этническая преступность» и «этнические ОПГ» — это уже не просто традиционная тема в российском медиапространстве, а непременный атрибут, такой же, как ссылки на Ленина и марксизм в советские годы. Торговля наркотиками — виноваты таджики и азербайджанцы, которые «держат рынки», а уже на этих рынках продают все, от помидоров до героина. Трафикинг — ну конечно же, первопричина тут — это увлечение наивных россиянок «восточной любовью». Взяточничество в вузах — ищите студентов из «южных республик», это они платят за оценки вместо того, чтобы учиться. Так ли это на самом деле или не так — уже никого не волнует. Потому как сегодня уже не так и важно, что было на самом деле — важно, что показали в прайм-тайм. Даже в репортаже из Дома грудного ребенка директор сетует: мол, виноваты во всем «незаконные мигрантки», случилась любовь прямо на рынке, а возвращаться в свой аул с ребенком местные правила не допускают. Вот и сдают деток в приют. А журналист потом недоумевает: непонятно, почему в таком случае все малыши в приюте, как на подбор, славянского типа. А уж о художественных фильмах и детективной прозе и говорить не приходится: тут еще в советские годы расистские «традиции» требовали, чтобы «расхититель социалистической собственности» был всенепременно «южанином»: ну ведь «цеховики», «левый товар», «взяточники» и т.д. — это все «там», на юге, но никак не «среди березок средней полосы».
И вот уже вдова Юрия Визбора, которую ограбили в подъезде, искренне недоумевает в эфире передачи «Человек и закон»: это были такие мальчики, славянского типа, я и подумать не могла, что они способны на такое — ударить женщину по лицу и вырвать у нее сумочку. И не стыдно ей на всю страну признаваться в таком вот пещерном расизме.
И при этом не стоит забывать: такой вот «образ врага» — это не только оттенки бесед на российских кухнях. Это еще и, скажем так, неодинаковый уровень правовой защищенности: если «черные» — «плохие», если от них все беды, тогда зачем вообще государство должно заниматься их проблемами? Пусть уезжают к себе! И уже не стоит удивляться, когда, рассуждая об исчезновении и убийстве пятерых детей в Красноярске и услышав о том, что один из них — азербайджанец, полковник милиции (!) в эфире у того же Малахова заявляет: «Ну это какие-то азербайджанские разборки», когда с точки зрения российского суда присяжных убийство девятилетней таджички двумя десятками подростков-славян — это «хулиганство», а в Кондопоге горожане возмущаются, почему «судят только русских».
Однако наибольшую пищу для размышлений дает расследование взрыва в питерском «Макдональдсе». И дело не только в том, что власть вынуждена была признать, что российские нацисты открыто переходят к террору и готовятся к захвату власти. Куда важнее другое. Просто пока «защитники белой расы» убивали «приезжих торговцев арбузами», их, похоже, не считали такими уж опасными для общества. Но и во время взрыва кафе на Черкизовском рынке, и потом, в питерском «Макдональдсе», среди погибших оказались уже славяне. А это меняло дело, и власть вынуждена была как-то реагировать. Вопрос в том, окажется ли эта реакция «поворотом курса» или же случайным явлением. И повлияет ли расследование взрыва в питерском фаст-фуде на реальный уровень безопасности на улицах того же Санкт-Петербурга, и не только для славян.
И самое обидное, что на этом фоне бакинские чиновники из Госкомитета по работе с азербайджанцами, проживающими за рубежом, по-прежнему не видят в России этого самого антикавказского «тренда». И если Грузия подает за депортацию своих граждан из России в Европейский суд по правам человека, то в Баку уверяют, что никакой антиазербайджанской подоплеки в закрытии рынков искать не следует. А уж по поводу антикавказской истерии вообще на официальном уровне царит молчание. И тут уже непонятно, какой «тренд» — московский или бакинский — более опасен.

Нурани