Судные дни Сербии

Прошедший месяц выдался в Сербии исключительно бурным. Сначала председателем Скупщины (спикером парламента) был избран глава Радикальной партии Томислав Николич. Его кандидатуру поддержала Демократическая партия Сербии Воислава Коштуницы, который несколько месяцев после парламентских выборов в январе вел бесплодные переговоры с Демократической партией президента Сербии Бориса Тадича и партией Г-17+о создании «реформистского правительства». Камнем преткновения стало желание Коштуницы сохранить за собой пост премьера, а также контроль над силовыми министерствами и спецслужбами. Демократы Тадича, получившие значительно больше мест в Скупщине, чем демократы Коштуницы, с этим не соглашались. Сказывались также расхождения между двумя лидерами и их партиями в подходах к проблеме статуса Косово и плану Марти Ахтиссари. Однако и в Сербии, и за границей надеялись, что в конце концов будет сформировано правительство реформ, которое займется реальными социальными и экономическими проблемами страны, годами ждущими своего решения.
Для того, чтобы показать свою «свободу маневра» и оказать давление на партнеров-соперников, Коштуница решился на крайнюю меру политического шантажа. Его партия, все еще пользующаяся репутацией реформистской, поддержала в Скупщине кандидатуру радикального националиста. Одним выстрелом Коштуница убил нескольких зайцев: поставил в крайне неудобное положение президента и его партию, которой грозила опасность остаться в меньшинстве, напугал страны ЕС и США возможностью прихода к власти националистов в случае новых выборов (определенные конституцией сроки для формирования правительства истекали), и ввел в заблуждение те круги в России, которые по-прежнему полагают, что именно сербские националисты — их верные союзники в противостоянии с Западом. Посол России в Белграде сразу же приветствовал избрание Николича, который тут же занялся традиционной политикой сербских националистов — стал угрожать Западу Россией и ее поддержкой.
И пуф сработал. Тадич пошел на уступки. Коштуница получил все, что желал, хотя и в частично припудренном виде. Он стал новым кандидатом в премьеры, а силовые ведомства остались в руках его партии. В то же время был создан некий контрольно-наблюдательный орган над деятельностью спецслужб во главе с президентом. Однако только время сможет ответить на вопрос, сумеет ли Тадич реально контролировать эти ведомства и добиться их реформирования, которого они ожидают со времен ухода в 2000 г. с политической арены бывшего президента Слободана Милошевича. Страны ЕС и США также приветствовали достижение договоренности.
После этого соотношение сил в Скупщине резко изменилось. Была сформировано новое парламентское большинство, после чего тут же был поставлен вопрос и замене Николича деятелем, принадлежащим к новой коалиции. Согласно пакетному соглашению кандидатом стал представитель Демократической партии. Узнав об этом, Николич сам подал в отставку. После этого был утвержден состав нового кабинета и избран новый спикер.
Таким образом, можно сказать, что Коштуница пока вышел победителем. Но не окажется ли его победа пирровой? И не только для него, но и для Сербии? Предпринятая им комбинация в политических верхах может оказать на неокрепшую политическую систему Сербии и, шире, на ее государственность разрушительное воздействие. Уровень доверия к политикам со стороны и без того уставших от невыполняемых обещаний сербских избирателей упадет еще ниже. А без такого доверия невозможно нормальное функционирование демократической системы. В условиях апатии и разочарования увеличится возможность прихода к власти «сильной харизматической личности». Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Неизвестно, насколько прочным окажется правительственное большинство. Новые выборы, согласно опросам, принесли бы победу Радикальной партии. Впрочем, в проведении выборов в Скупщину в скором времени не заинтересован ни сам Коштуница, ни его партия, рискующая если не повторить судьбу партии Сербское движение обновление Вука Драшковича, которая в январе не прошла в парламент, то значительно утратить свое представительство. С другой стороны, премьерский пост дает Коштунице и его партии, а также стоящим за ними кругам авторитет статуса и «административный ресурс», который пригодится и на следующих президентских выборах. Сам Коштуница вряд ли выдвинется в президенты: Сербия — парламентская республика и полномочия премьера больше президентских. Однако и избрание на президентский пост «своего человека» с использованием демократического камуфляжа — успех немаловажный. Постамент своего премьерства Коштуница сложил из будущего Сербии.
Некоторые аналитики и политики в восторге — создано «прозападное» «реформистское правительство». Однако у Коштуницы и его Демократической партии Сербии все меньше демократичности, все меньше реального понимания проблем и чувства реальной ответственности. В руках Коштуницы и его окружения по-прежнему остается возможность блокировать социальные и политические реформы.
Не расследованными остаются и ошибки и преступления недавнего прошлого. Символом отношения к прошлому и будущему Сербии стал только что завершившийся процесс по делу об убийстве в 2003 г. тогдашнего премьер-министра Сербии и лидера Демократической партии Зорана Джинджича. Этот процесс можно включить в число трех наиболее важных политических процессов сербской истории за прошедшие сто лет. Первым был Солунский процесс над руководителями тайного офицерского общества «Черная рука» в 1917 г., второй — в 1946 г. над руководителем сербского антикоммунистического сопротивления в период Второй мировой войны Дражей Михайловичем. И третий — над теми, кому было предъявлено обвинение в убийстве Джинджича. Все эти три по сути политических процесса объединяет одно — множество вопросов осталось не только не расследованными, но и даже не заданными.
Суровый приговор — двое главных обвиняемых приговорены к сорока годам заключения, остальные также получили длительные сроки — вызвал в Сербии двоякую реакцию. Символично, что на чтении обвинительного вердикта присутствовал президент Тадич, но отсутствовал премьер-министр Коштуница. Одни журналисты пишут и говорят о мужестве судей, вынесших такой приговор людям, взглядам которых симпатизируют многие сербы. Другие считают, что это многолетнее заключение нескольких человек — только прикрытие вдохновителей и заказчиков преступления, именами которых следствие не заинтересовалось. Поэтому если и будет раскрыта тайна убийства одного из выдающихся сербских (именно сербских, а не так называемых «прозападных»!) политиков ХIХ-ХХI вв., несмотря на все его ошибки и недостатки, то произойдет это очень нескоро. А до той поры над сербскими политиками, независимо от их взглядов и программ, как впрочем, и над всей сербской демократией, как дамоклов меч будет висеть угроза политического терроризма. Терроризма, идея которого в принципе не была осуждена. Да и преступления прошлого, не вызвавшие искреннего раскаяния, скажутся и на облике будущего.
Сам ход процесса и вынесенный приговор являются свидетельством соотношения политических сил в нынешней Сербии, соотношения сознания политического класса и массового сознания. Судьи выносили приговор не только убийцам Джинджича, но и делу его жизни — свободной, демократической и процветающей Сербии, принадлежащей к сообществу европейских государств. И несмотря ни на что они не вынесли этому идеалу обвинительный приговор.

Сергей Романенко, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН