В последние годы в США опубликовано множество книг, авторы которых пытаются понять: как жизнь в долг влияет на государства и общества.
Жак Джайкаран в книге с «говорящим» названием «Вирус Долга», доказывает, что вся мировая экономика ныне зиждется на зыбком фундаменте взаимных долговых обязательств. Эта экономика далека от реальной жизни. Джайкаран иллюстрирует это следующим примером: если бизнесмен занимает у банка $1, то реального трансферта денег не происходит, банк просто увеличивает лимит счета бизнесмена на соответствующую сумму. То есть, банк просто создает новые деньги из воздуха. Причем эти «воздушные» суммы превышают исходный $1, поскольку банк закладывает сюда еще и ожидаемую прибыль. В итоге, на каждый реально существующий доллар приходится один «виртуальный» доллар долга. Эта пирамида не сможет выстоять долгое время.
Эндрю Ярроу в книге «Прости Нам Долги Наши» утверждает, что многие основы современного государства основаны на работе с долгами или на жизни в долг. К примеру, социальные службы забирают у работающих людей деньги (пенсионные отчисления) - фактически в долг, обещая выплачивать им пенсию в будущем. Однако заимодавец не знает, сколько денег ему вернет заемщик: то есть, какой по размеру будет его пенсия и насколько будет велика покупательная способность этой суммы через несколько десятилетий. Следовательно, вся мощь государств направлена на поддержку существующей системы, хотя она явно неэффективна и малонадежна.
Эллен Браун в книге «Сеть Долгов» доказывает, что долги настолько опутали весь мир, что фактически все правительства, финансисты, бизнесы и народы вынуждены ориентироваться на долговые обязательства как на единственный ориентир в мире. Логика здесь, по мнению Браун, следующая: бизнесмен принимает решение об инвестициях на основании того, насколько быстро он сможет отдать полученный на эти цели кредит - в намного меньшей степени его интересуют, например, интересы общества. Правительство вынуждено тратить силы на обслуживание государственного долга, а не на развитие общества и пр. Браун утверждает, что мир должен пережить кардинальную реформу, которая позволит ему избавиться от долговой паутины и начать развиваться нормально.
В книге Джона Гордона «Необычная Жизнь Нашего Национального Долга» приводится исторический пример, опровергающий теорию Браун. Так, в 1834 году США полностью избавились от национального долга. Освободившиеся средства переправлялись в банки, контролировавшиеся государством - предполагалось, что это позволит повысить доходы госбюджета. На практике все произошло иначе: уже в 1837 году в США начался финансовый кризис и бурная инфляция, вызванные спекулятивными операциями с бюджетными деньгами. С тех пор США жили с долгом. Долги позволяли финансировать войны США и, более того, только укрепляли отношения с кредиторами, поскольку «должников любят и стараются им помогать, в надежде на возращение долга».
Роберт Мэннинг, автор книги «Нация Кредитных Карточек: Последствия Американской Приверженности в Кредитам», утверждает, что проблема долга усугубляется от поколения к поколению. Причиной является человеческая психология: люди убеждены в том, что будущее сулит им только успехи, что человеческий прогресс невозможно остановить и что они должны жить лучше, чем предыдущие поколения. Для этого достаточно взять кредит, который позволит обеспечить повышенные стандарты жизни. В свою очередь банки и иные финансовые структуры также были заинтересованы в этом: они активно предоставляют кредиты даже тем заемщикам, у которых не было бы шансов получить заем еще десятилетие назад. Это приводит к образованию замкнутого круга: чем больше кредитов - тем больше «плохих» кредитов и тем больше банкротств.
Джеймс МакДональд в книге «Свободные Народы в Долгах. Финансовые Корни Демократии» доказывает, что жизнь в долг стала возможной лишь в свободных обществах. По его мнению, фундаментальная причина этого заключена в сфере отношений власти и общества: долги (кредиты) становятся частью жизни там, где кредиторы и кредитуемые ощущают свое равенство перед друг другом, законом и государством. Кроме этого, демократии способны намного более успешно использовать заемные средства - они идут на развитие экономики и общества, а не на финансирование прихотей правителей. Не случайно, что граждане начали кредитовать свои государства именно в 18 веке - в эпоху борьбы за права и свободы. По мере роста объемов долгов растет и благосостояние должников. Следовательно, без долга нет и улучшения качества жизни.
Историк Найал Фергюссон в книге «Связь Наличных. Деньги и Власть в Современном Мире, 1700 - 2000» анализирует отношения финансов и государств. Он, в частности, доказывает, что война и империалистическая политика де-факто помогали в становлении современных финансовых систем стран Запада. Те государства, которые оказались в состоянии правильно распорядиться этим, оказались в выигрышном положении и смогли значительно укрепить свое глобальное влияние. При этом должники и кредиторы часто оказывались союзниками - точнее, отношения в связке «заимодавец-заемщик» приводили к формированию союзов: так, по мнению Фергюссона, был скреплен союз Франции и Российской Империи в конце 19 века.
Экономист Родриго Трембле в книге «Новая Американская Империя», в частности, пытается обобщить опыт империй прошлого и настоящего. Он приходит к любопытному выводу: США оказались первой в мировой истории империей, обладающей крупнейшим в мире государственным долгом. По его мнению, до сих пор не было примеров того, как государство с колоссальным политическим влиянием имело столь значительные долги. Впрочем, нечто подобное было - к примеру, Испания стала первым в истории государством, объявившим о своем банкротстве (впервые это произошло в 1557 году). На тот момент Испания была одним из богатейших государств Европы с наиболее многочисленной армией. Впрочем, в масштабах планеты она не стояла на первом месте. Трембле (как и многие другие авторы) доказывает, что именно из-за долгов США перестанут быть единственной супердержавой.
Жак Джайкаран в книге с «говорящим» названием «Вирус Долга», доказывает, что вся мировая экономика ныне зиждется на зыбком фундаменте взаимных долговых обязательств. Эта экономика далека от реальной жизни. Джайкаран иллюстрирует это следующим примером: если бизнесмен занимает у банка $1, то реального трансферта денег не происходит, банк просто увеличивает лимит счета бизнесмена на соответствующую сумму. То есть, банк просто создает новые деньги из воздуха. Причем эти «воздушные» суммы превышают исходный $1, поскольку банк закладывает сюда еще и ожидаемую прибыль. В итоге, на каждый реально существующий доллар приходится один «виртуальный» доллар долга. Эта пирамида не сможет выстоять долгое время.
Эндрю Ярроу в книге «Прости Нам Долги Наши» утверждает, что многие основы современного государства основаны на работе с долгами или на жизни в долг. К примеру, социальные службы забирают у работающих людей деньги (пенсионные отчисления) - фактически в долг, обещая выплачивать им пенсию в будущем. Однако заимодавец не знает, сколько денег ему вернет заемщик: то есть, какой по размеру будет его пенсия и насколько будет велика покупательная способность этой суммы через несколько десятилетий. Следовательно, вся мощь государств направлена на поддержку существующей системы, хотя она явно неэффективна и малонадежна.
Эллен Браун в книге «Сеть Долгов» доказывает, что долги настолько опутали весь мир, что фактически все правительства, финансисты, бизнесы и народы вынуждены ориентироваться на долговые обязательства как на единственный ориентир в мире. Логика здесь, по мнению Браун, следующая: бизнесмен принимает решение об инвестициях на основании того, насколько быстро он сможет отдать полученный на эти цели кредит - в намного меньшей степени его интересуют, например, интересы общества. Правительство вынуждено тратить силы на обслуживание государственного долга, а не на развитие общества и пр. Браун утверждает, что мир должен пережить кардинальную реформу, которая позволит ему избавиться от долговой паутины и начать развиваться нормально.
В книге Джона Гордона «Необычная Жизнь Нашего Национального Долга» приводится исторический пример, опровергающий теорию Браун. Так, в 1834 году США полностью избавились от национального долга. Освободившиеся средства переправлялись в банки, контролировавшиеся государством - предполагалось, что это позволит повысить доходы госбюджета. На практике все произошло иначе: уже в 1837 году в США начался финансовый кризис и бурная инфляция, вызванные спекулятивными операциями с бюджетными деньгами. С тех пор США жили с долгом. Долги позволяли финансировать войны США и, более того, только укрепляли отношения с кредиторами, поскольку «должников любят и стараются им помогать, в надежде на возращение долга».
Роберт Мэннинг, автор книги «Нация Кредитных Карточек: Последствия Американской Приверженности в Кредитам», утверждает, что проблема долга усугубляется от поколения к поколению. Причиной является человеческая психология: люди убеждены в том, что будущее сулит им только успехи, что человеческий прогресс невозможно остановить и что они должны жить лучше, чем предыдущие поколения. Для этого достаточно взять кредит, который позволит обеспечить повышенные стандарты жизни. В свою очередь банки и иные финансовые структуры также были заинтересованы в этом: они активно предоставляют кредиты даже тем заемщикам, у которых не было бы шансов получить заем еще десятилетие назад. Это приводит к образованию замкнутого круга: чем больше кредитов - тем больше «плохих» кредитов и тем больше банкротств.
Джеймс МакДональд в книге «Свободные Народы в Долгах. Финансовые Корни Демократии» доказывает, что жизнь в долг стала возможной лишь в свободных обществах. По его мнению, фундаментальная причина этого заключена в сфере отношений власти и общества: долги (кредиты) становятся частью жизни там, где кредиторы и кредитуемые ощущают свое равенство перед друг другом, законом и государством. Кроме этого, демократии способны намного более успешно использовать заемные средства - они идут на развитие экономики и общества, а не на финансирование прихотей правителей. Не случайно, что граждане начали кредитовать свои государства именно в 18 веке - в эпоху борьбы за права и свободы. По мере роста объемов долгов растет и благосостояние должников. Следовательно, без долга нет и улучшения качества жизни.
Историк Найал Фергюссон в книге «Связь Наличных. Деньги и Власть в Современном Мире, 1700 - 2000» анализирует отношения финансов и государств. Он, в частности, доказывает, что война и империалистическая политика де-факто помогали в становлении современных финансовых систем стран Запада. Те государства, которые оказались в состоянии правильно распорядиться этим, оказались в выигрышном положении и смогли значительно укрепить свое глобальное влияние. При этом должники и кредиторы часто оказывались союзниками - точнее, отношения в связке «заимодавец-заемщик» приводили к формированию союзов: так, по мнению Фергюссона, был скреплен союз Франции и Российской Империи в конце 19 века.
Экономист Родриго Трембле в книге «Новая Американская Империя», в частности, пытается обобщить опыт империй прошлого и настоящего. Он приходит к любопытному выводу: США оказались первой в мировой истории империей, обладающей крупнейшим в мире государственным долгом. По его мнению, до сих пор не было примеров того, как государство с колоссальным политическим влиянием имело столь значительные долги. Впрочем, нечто подобное было - к примеру, Испания стала первым в истории государством, объявившим о своем банкротстве (впервые это произошло в 1557 году). На тот момент Испания была одним из богатейших государств Европы с наиболее многочисленной армией. Впрочем, в масштабах планеты она не стояла на первом месте. Трембле (как и многие другие авторы) доказывает, что именно из-за долгов США перестанут быть единственной супердержавой.