Информационное агентство www.iamik.ru
Елена Ханга — популярная телеведущая. Выпускница МГУ, журналистскую карьеру начинала в газете «Московские новости». Еще в советское время уехала по обмену работать в Америку, где прожила несколько лет. В 1996 году завязался ее роман с телекомпанией НТВ. Широкую известность принесла Елене роль ведущей в передаче «Про ЭТО». В настоящее время на пару с Е. Ищеевой ведет там же программу «Принцип Домино». Написала книгу «Про все» — об афро-американских корнях своей необычной семьи: мать, Лили Голден, является одним из крупнейших специалистов по африканской музыке, отец, Абдулла Ханга, был революционером, позже стал премьер-министром Занзибара.
Замужем, осенью прошлого года родила дочь.
Одна солидная американская газета пару лет назад написала: «Только два человека с африканскими корнями оказали огромное влияние на Россию. Александр Пушкин — в духовной сфере, Елена Ханга — в телесной». Со стороны видней? На протяжении почти двух столетий мало кому удавалось встать в один ряд с «нашим всем». Елене Ханге для этого понадобились каких-то три года. Столько времени выходила в эфире НТВ информационно-эротическая, интимно-развлекательная программа «Про ЭТО», к суперпопулярности которой сексуальная мулатка в белом парике имела прямое отношение. Она так профессионально вжилась в роль, что в полуночный час представлялась мне в гумилевских символических одеждах «девой-жрицей с эбеновой кожей», поклоняющейся вместо «страшных богов» основному инстинкту. А одна моя знакомая из ЦентральноАфриканской Республики по имени Заузау пошла еще дальше по пути символов. Впервые увидев на российском телеэкране темнокожую ведущую, она заметила: «Теперь, я вижу, у вас настоящая демократия». Ай да Пушкин, ай да Ханга!
Сейчас моя «дева-жрица» священнодействует в другой программе, в иной ипостаси, но оттого интерес к ней нисколько не убавился.
- Елена, как человек, родившийся 1 Мая, можете сказать, что вся ваша жизнь — праздник?
- Это было бы большим преувеличением с моей стороны. Но я считаю себя счастливым человеком. У меня никогда не было жизненных передряг, когда хотелось бы вскрыть себе вены или биться головой об стенку, — тьфу, тьфу, тьфу.
- Каково вам было в детстве с вашей экзотической внешностью?
- Я росла в те годы, когда считалось неприличным обзывать кого-то за цвет кожи, национальность. Если ребенок что-то плохое говорил тебе в спину, то мама непременно одергивала свое чадо. Так что я благодарю Бога за то, что мне довелось вырасти, состояться и не быть травмированной в те времена, когда люди были очень добрыми. Тем не менее все равно возникали комплексы. Каждый ребенок хочет иметь пример для подражания. Моим кумиром была известная спортсменка Анна Владимировна Дмитриева, мой тренер по теннису и наставник по жизни. Быть похожей на нее я не могла по определению, из-за чего сильно переживала. Смотрела на себя в зеркало и чуть не плакала: ну что ж я такая страшненькая? Огромные губы, здоровый нос… И вот однажды мама выписала из Америки журнал о «черных» красавицах. Увидев фотографии, я была безумно счастлива, внутренне раскрепостилась и поверила в то, что я со своим цветом кожи тоже могу быть красавицей, что меня, может быть, тоже когда-нибудь оценят.
- Так и случилось. Сегодня вы сами стали кумиром для детей, которые просят автографы, фотографии на память…
- Однажды мне позвонила незнакомая женщина и поведала такую историю. Она усыновила ребенка африканского происхождения. Девочка никогда не видела «черных» людей и возненавидела их за то, что они ее бросили, предали. «Не могли бы вы у нас показаться?» — попросила женщина. Я вырезала фото одного из самых красивых темнокожих мужчин — Гарри Белофонте, знаменитого американского певца, и поехала к пятилетней девочке. Она сразу спряталась под диван и долго там сидела, привыкала, пока мы общались с ее мамой. Потом вылезла, подошла, стала трогать меня за волосы, нос и показывать, мол, я такая же, как и ты. Я достала портрет Белофонте: «Это твой папа, он тебя не бросил, просто так сложилось, что надолго уехал в командировку». Девочка прижала фото к сердцу. Ей было приятно узнать, что у нее, оказывается, тоже есть папа, причем красивый папа, и что она тоже будет такой же красивой. Потому что если ты не такая, как все, то ощущаешь себя гадким утенком.
- Скажите, где вам комфортнее — в России или Америке?
- Когда целыми днями перед эфиром красишься, делаешь прическу, то хочется хотя бы раз в неделю дать отдохнуть лицу, волосам. Но если выйдешь на улицу неприбранной, то люди подходят и говорят: ба, да вы в жизни выглядите гораздо хуже, чем на экране. В этом отношении в Америке проще, потому что там никто не знает, как я выгляжу на экране.
- Приехав на Занзибар, родину отца, почувствовали себя как дома?
- Нет, хотя этого очень хотела. В английском языке есть слово «клик», означающее некий щелчок в сознании: это мое. Что-то подобное я испытала в негритянской церкви в Гарлеме. Когда услышала религиозные песнопения, у меня полились слезы. Я вдруг почувствовала, что в прошлой жизни жила в этом городе, была в этой церкви. На острове Занзибар бродила по улицам, все ждала этот «клик», но так и не дождалась. Наверное, потому, что никогда не была близка с отцом, который погиб, когда я была совсем маленькой девочкой.
- А что это за история с таинственным сундуком?
- Его схоронила моя бабушка и при нашей встрече поведала: «Отец перед смертью оставил тебе что-то». Достала покрытый пылью сундук, вставила огромный амбарный ключ, открыла крышку. Я была уверена, что внутри лежат драгоценности. Каково же было мое изумление, когда увидела… полное собрание сочинений Маркса. Узнав об этом, моя мама сказала: «О, конечно, я знаю эти «драгоценности». Я их подарила твоему отцу на свадьбу».
…Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. И не вырежешь, добавляю я применительно к прямому телеэфиру. Программа «Принцип Домино» идет «вживую» за некоторыми исключениями, которые приходятся на праздники и выходные. Телеведущие хоть и звезды, но тоже имеют право по-человечески отдохнуть. Однако это будет завтра, 7 ноября, а сегодня две Елены Прекрасные — Ханга и Ищеева — на моих глазах готовятся обсудить с народом очередную семейную тему: портит ли кровь свекровь?
Не знаю насчет свекрови, а вот прямой эфир для тех, кто его готовит, — точно не подарок. Сообщение о том, что одна из героинь передачи, она же невестка, она же известная теледива, по пути в Останкино застряла в «пробке» и к началу явно не успевает, звучит как штормовое предупреждение. Все на взводе, сценарий срочно переверстывается. Мне остается только посочувствовать телеведущим. «Это еще что, — невозмутимо замечает Елена Ханга. — Сегодня мы записывали программу, на которую пригласили известную оперную певицу. Пора приступать к съемкам, а примадонны нет. Звоним домой, трубку берет муж и с легкостью необыкновенной заявляет: «Знаете, мы решили, что приезжать в Останкино к 12.30 для нас слишком рано…»
За ходом прямого эфира я наблюдал по телевизору в «предбаннике» студии. Благодаря профессионализму телеведущих даже самый дотошный зритель, думаю, не заметил каких-то нестыковок, неувязок: сценарный лоскут на ходу перекроили отнюдь не белыми нитками. Тема передачи побудила меня также «перекроить» вопросы моей героине.
- Вам со свекровью повезло?
- Не то слово! Придя в дом мужа, я с первого взгляда поняла, что Людмила Петровна — мой союзник, надежда и опора. Как я говорю, свекровь — это наше все. Мне никогда не приходило в голову что-то с ней делить, например, ту же кухню. Раньше я любила готовить, но сейчас на это не остается ни времени, ни сил. Приятно, когда возвращаешься с работы уставшей и голодной, и тебя тут же приглашают к столу: «Скорей умывай руки — борщ стынет».
- Прошлая работа — я имею в виду программу «Про ЭТО» — каким-то образом помогла вам найти своего избранника?
- Нисколько. С Игорем мы познакомились в 80-мохнатом году, когда я работала в газете «Московские новости». Совершенно случайно писали вместе статью — он как социолог, я как журналист. Такой вот творческий союз. Уже тогда Игорь очень нежно ко мне относился. Потом я уехала в Америку, мы не виделись лет 14. А когда снова встретились, он сказал, что больше меня никуда не отпустит. Моя профессия, мой телевизионный имидж его абсолютно не интересовали. Волновало только то, чтобы я после замужества не сидела и тухла дома, а профессионально росла, работала над собой. Чтобы нам друг с другом было так же интересно, как много лет назад.
- Рождение дочери планам профессионального роста не помешало?
- Нет, конечно же. Наша чудная дочь — это счастье. Мы назвали ее Елизаветой-Анной. Первое имя — в честь бабушки моего супруга, второе — в честь Анны Владимировны Дмитриевой, которая как крестная мама благословила меня и на брак, и на рождение ребенка. Так получилось, что я начала рожать на 10 дней раньше положенного срока. Рядом со мной в Нью-Йорке никого не оказалось: у мамы были неотложные дела в Чикаго (она профессор тамошнего университета), супруг находился в Москве. Анна Владимировна постоянно мне звонила по телефону и всячески поддерживала.
- Почему, если не секрет, вы решили стать матерью за океаном?
- По одной простой причине. Когда еще в «Московских новостях» делала материал о роддомах, главврач у меня поинтересовалась: «А вы-то уже мать?» Услышав отрицательный ответ, воскликнула: «Какой ужас?! Вам уже 24 года, вы же старородящая! Да вы знаете, какие осложнения вас ждут?!» Всех моих подружек хлебом не корми — дай им рассказать про то, как они в роддоме кричали от боли, но ни один врач не подошел; как им что-то вкололи, и вены раздулись… Я бы вообще специальным законом запретила врачам и матерям рассказывать подобные ужасы.
- А в Америке рожать не страшно?
- Там все иначе. Мне было далеко за 30, когда один американский доктор посоветовал не спешить с родами: «Ты здоровая, занималась спортом, у тебя еще все впереди. Сделай карьеру, чтобы потом никогда не корить ребенка: мол, ради тебя я бросила любимое дело, а могла бы стать балериной». После этого я решила: карьера карьерой, но рожать я буду только тогда, когда встречу человека, от которого хочу иметь ребенка. Такой счастливый момент настал, и теперь я вспоминаю о нем, как о празднике. С моей врачихой поспорили на бутылку шампанского, что «управлюсь» за полчаса. На 29-й минуте я прокричала: «Не могу, не укладываюсь!» Она: «Давай-давай, если хочешь шампанское». Через несколько мгновений дело было сделано. Пока обрезали пуповину, мы уже чокались за успех «предприятия». Дочь родилась светленькой, с прямыми волосами. Если бы я не видела самого процесса, то решила бы, что ребенка подменили.
- Редкая россиянка, готовящаяся стать матерью, имеет возможность последовать вашему примеру. Но многие могли бы воспользоваться вашим советом относительно того, как после родов сохранить фигуру. Поделитесь?
- Ой, я же на два размера поправилась. Поначалу дико комплексовала, но потом подумала: зачем мучиться, если можно купить одежду на два размера больше? Я так и поступила и с той поры чувствую себя комфортно. Ничто нигде не жмет, не тянет, не стесняет. Поэтому мой совет прост: не нужно создавать себе проблем, пытаться влезть в джинсы добеременного периода. Счастье не в том, что ты выглядишь худее или полнее. Счастье в том, что муж тебя любит такой, какая ты есть.
Виктор Барулин, «Москвичка».
Честно говоря, я равнодушен к домино. Мне больше по душе шахматы, игра черными, которые не начинают, но выигрывают. Елена Ханга — это «черная королева» российского ТВ. Ценители шахмат ходят «на Каспарова». Поклонники качественного отечественного ток-шоу сегодня живут по «Принципу Домино». Даже если сюрреалистически представить Останкино филиалом негритянского Гарлема, то Ханга все равно останется единственной и неповторимой.
Замужем, осенью прошлого года родила дочь.
Одна солидная американская газета пару лет назад написала: «Только два человека с африканскими корнями оказали огромное влияние на Россию. Александр Пушкин — в духовной сфере, Елена Ханга — в телесной». Со стороны видней? На протяжении почти двух столетий мало кому удавалось встать в один ряд с «нашим всем». Елене Ханге для этого понадобились каких-то три года. Столько времени выходила в эфире НТВ информационно-эротическая, интимно-развлекательная программа «Про ЭТО», к суперпопулярности которой сексуальная мулатка в белом парике имела прямое отношение. Она так профессионально вжилась в роль, что в полуночный час представлялась мне в гумилевских символических одеждах «девой-жрицей с эбеновой кожей», поклоняющейся вместо «страшных богов» основному инстинкту. А одна моя знакомая из ЦентральноАфриканской Республики по имени Заузау пошла еще дальше по пути символов. Впервые увидев на российском телеэкране темнокожую ведущую, она заметила: «Теперь, я вижу, у вас настоящая демократия». Ай да Пушкин, ай да Ханга!
Сейчас моя «дева-жрица» священнодействует в другой программе, в иной ипостаси, но оттого интерес к ней нисколько не убавился.
- Елена, как человек, родившийся 1 Мая, можете сказать, что вся ваша жизнь — праздник?
- Это было бы большим преувеличением с моей стороны. Но я считаю себя счастливым человеком. У меня никогда не было жизненных передряг, когда хотелось бы вскрыть себе вены или биться головой об стенку, — тьфу, тьфу, тьфу.
- Каково вам было в детстве с вашей экзотической внешностью?
- Я росла в те годы, когда считалось неприличным обзывать кого-то за цвет кожи, национальность. Если ребенок что-то плохое говорил тебе в спину, то мама непременно одергивала свое чадо. Так что я благодарю Бога за то, что мне довелось вырасти, состояться и не быть травмированной в те времена, когда люди были очень добрыми. Тем не менее все равно возникали комплексы. Каждый ребенок хочет иметь пример для подражания. Моим кумиром была известная спортсменка Анна Владимировна Дмитриева, мой тренер по теннису и наставник по жизни. Быть похожей на нее я не могла по определению, из-за чего сильно переживала. Смотрела на себя в зеркало и чуть не плакала: ну что ж я такая страшненькая? Огромные губы, здоровый нос… И вот однажды мама выписала из Америки журнал о «черных» красавицах. Увидев фотографии, я была безумно счастлива, внутренне раскрепостилась и поверила в то, что я со своим цветом кожи тоже могу быть красавицей, что меня, может быть, тоже когда-нибудь оценят.
- Так и случилось. Сегодня вы сами стали кумиром для детей, которые просят автографы, фотографии на память…
- Однажды мне позвонила незнакомая женщина и поведала такую историю. Она усыновила ребенка африканского происхождения. Девочка никогда не видела «черных» людей и возненавидела их за то, что они ее бросили, предали. «Не могли бы вы у нас показаться?» — попросила женщина. Я вырезала фото одного из самых красивых темнокожих мужчин — Гарри Белофонте, знаменитого американского певца, и поехала к пятилетней девочке. Она сразу спряталась под диван и долго там сидела, привыкала, пока мы общались с ее мамой. Потом вылезла, подошла, стала трогать меня за волосы, нос и показывать, мол, я такая же, как и ты. Я достала портрет Белофонте: «Это твой папа, он тебя не бросил, просто так сложилось, что надолго уехал в командировку». Девочка прижала фото к сердцу. Ей было приятно узнать, что у нее, оказывается, тоже есть папа, причем красивый папа, и что она тоже будет такой же красивой. Потому что если ты не такая, как все, то ощущаешь себя гадким утенком.
- Скажите, где вам комфортнее — в России или Америке?
- Когда целыми днями перед эфиром красишься, делаешь прическу, то хочется хотя бы раз в неделю дать отдохнуть лицу, волосам. Но если выйдешь на улицу неприбранной, то люди подходят и говорят: ба, да вы в жизни выглядите гораздо хуже, чем на экране. В этом отношении в Америке проще, потому что там никто не знает, как я выгляжу на экране.
- Приехав на Занзибар, родину отца, почувствовали себя как дома?
- Нет, хотя этого очень хотела. В английском языке есть слово «клик», означающее некий щелчок в сознании: это мое. Что-то подобное я испытала в негритянской церкви в Гарлеме. Когда услышала религиозные песнопения, у меня полились слезы. Я вдруг почувствовала, что в прошлой жизни жила в этом городе, была в этой церкви. На острове Занзибар бродила по улицам, все ждала этот «клик», но так и не дождалась. Наверное, потому, что никогда не была близка с отцом, который погиб, когда я была совсем маленькой девочкой.
- А что это за история с таинственным сундуком?
- Его схоронила моя бабушка и при нашей встрече поведала: «Отец перед смертью оставил тебе что-то». Достала покрытый пылью сундук, вставила огромный амбарный ключ, открыла крышку. Я была уверена, что внутри лежат драгоценности. Каково же было мое изумление, когда увидела… полное собрание сочинений Маркса. Узнав об этом, моя мама сказала: «О, конечно, я знаю эти «драгоценности». Я их подарила твоему отцу на свадьбу».
…Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. И не вырежешь, добавляю я применительно к прямому телеэфиру. Программа «Принцип Домино» идет «вживую» за некоторыми исключениями, которые приходятся на праздники и выходные. Телеведущие хоть и звезды, но тоже имеют право по-человечески отдохнуть. Однако это будет завтра, 7 ноября, а сегодня две Елены Прекрасные — Ханга и Ищеева — на моих глазах готовятся обсудить с народом очередную семейную тему: портит ли кровь свекровь?
Не знаю насчет свекрови, а вот прямой эфир для тех, кто его готовит, — точно не подарок. Сообщение о том, что одна из героинь передачи, она же невестка, она же известная теледива, по пути в Останкино застряла в «пробке» и к началу явно не успевает, звучит как штормовое предупреждение. Все на взводе, сценарий срочно переверстывается. Мне остается только посочувствовать телеведущим. «Это еще что, — невозмутимо замечает Елена Ханга. — Сегодня мы записывали программу, на которую пригласили известную оперную певицу. Пора приступать к съемкам, а примадонны нет. Звоним домой, трубку берет муж и с легкостью необыкновенной заявляет: «Знаете, мы решили, что приезжать в Останкино к 12.30 для нас слишком рано…»
За ходом прямого эфира я наблюдал по телевизору в «предбаннике» студии. Благодаря профессионализму телеведущих даже самый дотошный зритель, думаю, не заметил каких-то нестыковок, неувязок: сценарный лоскут на ходу перекроили отнюдь не белыми нитками. Тема передачи побудила меня также «перекроить» вопросы моей героине.
- Вам со свекровью повезло?
- Не то слово! Придя в дом мужа, я с первого взгляда поняла, что Людмила Петровна — мой союзник, надежда и опора. Как я говорю, свекровь — это наше все. Мне никогда не приходило в голову что-то с ней делить, например, ту же кухню. Раньше я любила готовить, но сейчас на это не остается ни времени, ни сил. Приятно, когда возвращаешься с работы уставшей и голодной, и тебя тут же приглашают к столу: «Скорей умывай руки — борщ стынет».
- Прошлая работа — я имею в виду программу «Про ЭТО» — каким-то образом помогла вам найти своего избранника?
- Нисколько. С Игорем мы познакомились в 80-мохнатом году, когда я работала в газете «Московские новости». Совершенно случайно писали вместе статью — он как социолог, я как журналист. Такой вот творческий союз. Уже тогда Игорь очень нежно ко мне относился. Потом я уехала в Америку, мы не виделись лет 14. А когда снова встретились, он сказал, что больше меня никуда не отпустит. Моя профессия, мой телевизионный имидж его абсолютно не интересовали. Волновало только то, чтобы я после замужества не сидела и тухла дома, а профессионально росла, работала над собой. Чтобы нам друг с другом было так же интересно, как много лет назад.
- Рождение дочери планам профессионального роста не помешало?
- Нет, конечно же. Наша чудная дочь — это счастье. Мы назвали ее Елизаветой-Анной. Первое имя — в честь бабушки моего супруга, второе — в честь Анны Владимировны Дмитриевой, которая как крестная мама благословила меня и на брак, и на рождение ребенка. Так получилось, что я начала рожать на 10 дней раньше положенного срока. Рядом со мной в Нью-Йорке никого не оказалось: у мамы были неотложные дела в Чикаго (она профессор тамошнего университета), супруг находился в Москве. Анна Владимировна постоянно мне звонила по телефону и всячески поддерживала.
- Почему, если не секрет, вы решили стать матерью за океаном?
- По одной простой причине. Когда еще в «Московских новостях» делала материал о роддомах, главврач у меня поинтересовалась: «А вы-то уже мать?» Услышав отрицательный ответ, воскликнула: «Какой ужас?! Вам уже 24 года, вы же старородящая! Да вы знаете, какие осложнения вас ждут?!» Всех моих подружек хлебом не корми — дай им рассказать про то, как они в роддоме кричали от боли, но ни один врач не подошел; как им что-то вкололи, и вены раздулись… Я бы вообще специальным законом запретила врачам и матерям рассказывать подобные ужасы.
- А в Америке рожать не страшно?
- Там все иначе. Мне было далеко за 30, когда один американский доктор посоветовал не спешить с родами: «Ты здоровая, занималась спортом, у тебя еще все впереди. Сделай карьеру, чтобы потом никогда не корить ребенка: мол, ради тебя я бросила любимое дело, а могла бы стать балериной». После этого я решила: карьера карьерой, но рожать я буду только тогда, когда встречу человека, от которого хочу иметь ребенка. Такой счастливый момент настал, и теперь я вспоминаю о нем, как о празднике. С моей врачихой поспорили на бутылку шампанского, что «управлюсь» за полчаса. На 29-й минуте я прокричала: «Не могу, не укладываюсь!» Она: «Давай-давай, если хочешь шампанское». Через несколько мгновений дело было сделано. Пока обрезали пуповину, мы уже чокались за успех «предприятия». Дочь родилась светленькой, с прямыми волосами. Если бы я не видела самого процесса, то решила бы, что ребенка подменили.
- Редкая россиянка, готовящаяся стать матерью, имеет возможность последовать вашему примеру. Но многие могли бы воспользоваться вашим советом относительно того, как после родов сохранить фигуру. Поделитесь?
- Ой, я же на два размера поправилась. Поначалу дико комплексовала, но потом подумала: зачем мучиться, если можно купить одежду на два размера больше? Я так и поступила и с той поры чувствую себя комфортно. Ничто нигде не жмет, не тянет, не стесняет. Поэтому мой совет прост: не нужно создавать себе проблем, пытаться влезть в джинсы добеременного периода. Счастье не в том, что ты выглядишь худее или полнее. Счастье в том, что муж тебя любит такой, какая ты есть.
Виктор Барулин, «Москвичка».
Честно говоря, я равнодушен к домино. Мне больше по душе шахматы, игра черными, которые не начинают, но выигрывают. Елена Ханга — это «черная королева» российского ТВ. Ценители шахмат ходят «на Каспарова». Поклонники качественного отечественного ток-шоу сегодня живут по «Принципу Домино». Даже если сюрреалистически представить Останкино филиалом негритянского Гарлема, то Ханга все равно останется единственной и неповторимой.
Горожанкин Владимир