Что день грядущий нам готовит

Периодически внимание к Ирану повышается благодаря выбросу новой информации, которая неизбежно способствует  «повышению температуры»: будь то  известные сообщения о готовящихся буквально со дня на день боевых действиях против Ирана, то   их опровержения, либо спекуляции вокруг бегства из Ирана одного из высших военных командующих и др. Господа аналитики и многочисленные пишущие зубры по обе стороны океана сошлись в том мнении, что еще одна война для США не нужна, и народ протестует, не одобряет…
Однако, не вдаваясь в детали, чтобы не повторять уже многажды сказанное, хотелось бы остановиться на некоторых известных истинах, взглянуть в не слишком давнее прошлое. В истории вряд ли когда был зафиксирован случай, когда вожди и предводители, начиная войны или перевороты, отступали от своих решений.
По большому счету, ставки уже сделаны, рулетка большой войны  вертится, и что-либо менять уже поздно. На кону находится большая нефть, и для достижения контроля над ней осталось лишь завершить передел мира под пресловутым лозунгом продолжения глобализации. Несмотря на известные проблемы. В этой связи, как представляется, такое, казалось бы, чрезвычайно важное обстоятельство, как ядерная программа тегеранского режима, вовсе не является главным. Несмотря на все свое значение. Это обстоятельство может в определенной исторической перспективе стать важным, даже опасным фактором. Вместе с тем,  сегодня более важным представляются морально-психологический, политический, идеологический факторы. Конечно, исторические события и процессы необратимы, и бесполезно досадовать о том, что случилось тысячи лет назад. Тем не менее, хотелось бы выделить такое событие исторической важности, как завоевание Ирана арабами и обращение в ислам народов, населявших Иранское нагорье и другие сопредельные области. Это событие откликнулось в конце двадцатого века такой метаморфозой, как превращение современного Ирана в очаг, если так можно выразиться, революционного ислама шиитской окраски. Предки современных иранцев так глубоко и органично впитали в себя религию пророка Мохаммада, что уже не представляют себя в иной идеологической ипостаси. О чем можно только сожалеть.
Надеюсь, будет позволительно провести некую аналогию, которая даст возможность еще раз реально оценить состояние менталитета народа, который уже более тысячи лет, отгородившись от Европы Малой Азией и Средиземноморьем,  углубленно и сосредоточенно выстраивает свою жизнь в соответствии со скрижалями Царя небесного.  Сто лет назад выдающийся англичанин Томас Лоуренс волею судьбы смог очень близко соприкоснуться и глубоко постичь психологию и мировоззрение аравийских арабов — потомков основателей исламской религии. Полагаю, что не слишком сильно погрешу  против истины, если скажу, что компактное и фактически замкнутое проживание арабских племен на Аравийском полуострове, практически недоступном для иноземцев в течение веков, позволило как в депозитарии сохранить почти в неприкосновенности, в нетронутом виде как жизненный уклад, культуру, обычаи и традиции кочевых арабов, так и менталитет, свято хранящий опыт современников основателя ислама  вплоть до начала ХХ века. Религиозные предводители сегодняшнего Ирана не только претендуют на «право первородства» в качестве хранителей и распространителей идей «чистого», как бы ортодоксального ислама, но с этой точки зрения их высказывания и проповеди почти в неискаженном виде отражают идеологию и мировоззрение предводителей арабских племен Аравии, какими они были еще сто лет назад. Ни в коей мере не распространяя психологию и менталитет, присущие  аравийским арабам, на всех персов и другие народы, населяющие Иран, тем не менее, нельзя недооценивать идеологическое воздействие проповеди «первобытного» ислама  на широкие народные массы на протяжении последних тридцати лет. Во всяком случае, пусть даже только на словах, правящее иранское духовенство  каждый час и  каждый день пытается воспроизводить и культивировать культурно-мировоззренческую модель образа жизни первых веков ислама среди населения одной из крупнейших стран Среднего Востока. Хорошая пропаганда в любом случае приносит результаты и дает всходы. Даже если она направлена на воспитание образа жизни и мировосприятия заведомо примитивного, но близкого пониманию обычного человека.  Особенно среди молодого поколения. Думается, что именно поэтому меткие замечания и умозаключения Т. Э. Лоренса, содержащиеся в его интереснейшей книге «Семь столпов мудрости», воспринимаются сегодня как крайне актуальные и остро современные.
Конечно, главной темой книги Лоуренса являлась борьба арабских племен за  освобождение от господств османской империи. Османский султан  почитался сюзеренами как наместник первых халифов.  Однако с тех пор прошло не одно столетие. Секулярная Турция сегодня, по крайней мере, внешне, туристическим своим фасадом, напоминает некоторые европейские страны. Но ведь еще в девятнадцатом веке Турция одной ногой стояла в Европе. Невозможно удержаться, чтобы не процитировать знаменитого путешественника и востоковеда Арминия Вамбери: «Если следовать первому впечатлению, то прославленный в поэзии Иран может показаться ужасающей пустыней, а Турция — земным раем. Я отдаю должное персу: он учтив, сообразителен и остроумен, чего не скажешь об османе, но зато я нахожу у османа искренность и честное простодушие, чего нет у перса. То, что персы наделены необычайно высоким поэтическим чувством — прекрасно, но, по-моему, еще более прекрасно то, что османы прилежнее изучают европейские языки и потихоньку собираются заниматься химией, физикой и историей». Стоит взглянуть на сегодняшнюю Персию, которая сделала ислам своим знаменем и гербом, и в которой почти не осталось следов проводившейся шахом политики секуляризации и европеизации страны. Перефразируя  слова Лоуренса, заправилы исламского режима в Иране сделали изучение Корана первейшей обязанностью каждого своего подданного, оставив крайне мало места для своей исторической и  политической памяти. Установка такова, что только через призму ислама иранец может осознать свое место в мире, которое (читай между строк) благодаря святой вере будет первым среди всех прочих почти  равных мусульманских народов мира, в том числе и арабов-основателей ислама. Тенденция такова, что ислам в иранской редакции должен не только вернуть национальную независимость Ирану (которую у него никто не отнимал), но поднять весь мусульманский мир, который должен забыть о своей географической и национальной принадлежности, на борьбу с враждебной западной цивилизацией. Победа в этой глобальной борьбе позволит, по замыслу тегеранских идеологов, установить единственно справедливое мироустройство в соответствии с заветами первых пророков ислама.
Воистину, когда исламская идеология, принесенная арабским мечом, овладела умами персов и стала самодовлеющей идеей, боги решили лишить их здравого смысла. Иначе как могло произойти такое, что религия бедуинов — жителей пустыни вдруг стала религией жителей некогда богатейших иранских городов. Религия, которая принесла персам (цитирую Лоуренса) «…бесплодный опыт, обкрадывающий человека, лишающий его способности сострадать, извращавший его человеческое добросердечие, навязывая образ пустоты», в котором и должен был отныне прятаться перс-мусульманин. Этот бесплодный опыт «мешал не только просто стать свободным, но и быть довольным собой. За этим следовало наслаждение от причиненных страданий, жестокость, которая значила больше, чем  трофеи. Араб пустыни не знал радости от добровольного сдерживания страстей. Ему приносили наслаждение самопожертвование, самоотречение, самоограничение… Его пустыня была превращена в духовный ледник, в котором… хранилось в неприкосновенности, не совершенствуясь во все времена, его видение единосущности Аллаха».
Быть может, найдется множество людей, которые упрекнут меня в неправильной атрибуции высказываний Лоуренса по отношению к персам, однако,  горький опыт насаждения ортодоксальных идеологий среди разных народов может подтвердить достаточную  правомочность такой аналогии. Вряд ли нужно здесь опять повторять известные факты направления на минные поля сотен иранских подростков во время ирано-иракской войны, единственным оружием которых был клич «Аллах Акбар!».
 Может быть, достаточно веским аргументом станет и упоминание о такой одиозной «новации», свидетельствующей о дальнейшей сегрегации женщин по половому признаку в иранском обществе: создание отдельных женских  парков и отдельных женских курортов. Наивный европеец думал, что необходимы только отдельные женские и мужские туалеты, возможно, отдельные бани, а также еще какие-то специфические учреждения, что определяется физиологией полов. Однако, все не так. Продвинутые мусульманские правители Ирана каждый год изобретают своим изощренным умом новые и новые  диковинки, которые вряд ли способен понять и правильно оценить своим примитивным умишком западный человек.
 Конечно, экстраполяция морально-психологических качеств аравийских бедуинов на жителей персидских городов — вопрос довольно щепетильный. Как говорится, можно и обидеться всерьез.
Тем более, что сами иранцы недолюбливают арабов и считают их нецивилизованными по сравнению с собой. Однако, тем не менее, религия менее цивилизованных вошла в кровь и в сердца персов, и они стали так же, как и их братья по вере, детьми идеи, которая, по Лоуренсу, «есть абстракция. Абстракция — сильнейший побудительный мотив, процесс — бесконечное мужество и многообразие, а конечный результат — ничто». Полагаю, что нет нужды доказывать очевидное — именно вера, называемая исламом, внушила идею о ничтожности мира, а отвержение материи привело к проповеди самоотречения и нищеты. Ислам — это вера покорности, рабства, а дух рабства крадет у человека весь мир (Лоуренс).
В исламе цена человеческой жизни ничтожна, поскольку только смерть позволяет человеку вкусить блаженство. Совершенно прав Лоуренс, говоря о том, что быть мусульманином — это значит следовать курсу между идолами племени и пещеры. Если в языке отсутствует понятие творчества, поскольку ислам предоставляет право творчества только богу, а человек, таким образом, по  определению не творец, а только раб и орудие в руках бога, в таком случае можно только говорить о высокой степени лукавства правящих имамов, которые заявляют миру о высокой степени свободы и почти что демократии в своей стране, где люди — духовные рабы, и не могут быть свободны, так как духовно не свободны. То есть, фактически руководители страны, проповедуя исламскую веру как самую прогрессивную в мире религию, обрекают свой народ на заведомое духовное рабство. Что предполагает и безволие, и добровольное самопожертвование во имя ложных целей и идеалов.    
Архаические религии в современном мире имеют право на существование в том случае, если они не предполагают экспансию соответствующей общины. Наблюдаемые в Иране процессы, в том числе попытки теократического режима навязать остальному миру свою модель сосуществования, в том числе  путем вооружения своих соседей и братьев по вере (например, тех же палестинцев и арабов-шиитов Ливана и Ирака) чреваты сегодня серьезными последствиями для региона, а в перспективе — и для континента. Поэтому цивилизованный мир должен со всей серьезностью подойти к иранской проблеме. Чтобы не уподобиться старушке-Европе накануне второй мировой войны, которая уверяла себя и остальной мир в том, что Гитлер не пойдет дальше пропаганды, не посмеет развязать войну. Потому что вслед за победной проповедью может последовать и вполне реальная силовая экспансия. Заявляя о своей обиде на мировое сообщество из-за того, что оно не верит мирной направленности ядерной программы, иранские имамы не забывают о практической мобилизации своих сил. И было бы крайне недальновидным в такой ситуации не предпринимать превентивных мер.
Конечно, все-таки хочется верить в то, что в иранском обществе существуют люди, обладающие здравым умом. Также и нарождающиеся новые поколения вряд ли поголовно будут тотально зомбированы. Трудно предсказывать направления и тем более сроки  эволюции крупных государственных и этно-социальных структур. Однако логика истории неумолима, и рано или поздно наступит срок прозрения у народа Ирана. Думается, что одновременно с этим исламской религии как системе веры и идеологии будет нанесен сокрушительный удар — многомиллионный народ в массовом порядке разочаруется и отвернется от веры предков как   дискредитировавшей себя. Подобно тому, как потерпела крах идеология коммунизма. Резонанс этого краха серьезнейшим образом повлияет на сознание множества мусульман в разных частях света. Возможно, политологи будущего назовут это событие эпохальным, даже более серьезным, чем крах коммунизма…  

Алекс Диркерд