СНВ: совпадет ли желаемое с действительным?

Глава Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Мохаммед эль-Барадеи предсказал появление в течение ближайшего времени до 20 стран, которых от создания ядерного оружия отделяют всего лишь несколько месяцев. В интервью британской газете Guardian глава МАГАТЭ определил такие страны как «обладающие виртуально ядерным оружием державы». «Это феномен, который мы наблюдаем сейчас. Это то, о чем беспокоятся люди относительно Ирана. И этот феномен лежит в рамках намного более широких, чем один Иран, - говорится в интервью. - Очень скоро... появятся девять ядерных держав и, возможно, еще 10 или 20, обладающих виртуально ядерным оружием».
Несмотря на то, что такие страны технически остаются в рамках договора о нераспространении ядерного оружия, их отделяет всего лишь несколько месяцев от создания и использования ядерного оружия, считает глава МАГАТЭ. Он призвал мировое сообщество к беспрекословному выполнению положении Договора о нераспространению ядерного оружия (ДНЯО) и заявил о необходимости продолжить работу по сокращению ядерных арсеналов. «Сократите 27 тысяч боеголовок, которые сейчас есть и 95% из которых находятся в России и США», - призвал Мохаммед эль-Барадеи. «Можно легко сократить  до тысячи, или даже до 500», - добавил он.
Призыв главы МАГАТЭ прозвучал накануне первого раунда полноформатных переговоров между Россией и США по новому договору СНВ, которые пройдут 19-20 мая в Москве. Делегацию США на них возглавляет замгоссекретаря США Роуз Гетемюллер, российскую - директор департамента МИД РФ по вопросам безопасности и разоружения Анатолий Антонов.
В преддверие встречи Гетемюллер заявила, что США и Россия в состоянии выработать к декабрю новый договор о СНВ, но ратификация его, возможно, потребует дополнительного времени. «Я оптимистична с большой долей здравого смысла, - сказала она. - Ключевой момент в том, что обе наши страны решили - они хотят провести весьма интенсивные переговоры до декабря 2009 г., чтобы постараться достигнуть нового соглашения между Москвой и Вашингтоном, которое заменит договор о СНВ, истекающий 5 декабря». При этом, как отметила Гетемюллер, «весьма вероятно, что нам потребуется дополнительное время для ратификации договора Сенатом и Госдумой».
Между тем замглавы МИД России Сергей Рябков считает, что для радикального сокращения стратегических наступательных вооружений пока нет оснований.  «Не думаю, что произойдет нечто сверхъестественное с точки зрения снижения этих параметров. Для этого не созрели предпосылки, и оснований говорить сегодня о столь радикальных сокращениях, на мой взгляд, нет», - сказал он. Так замминистра прокомментировал высказываемые мнения о том, что Россия и США могли бы значительно сократить свой ядерный потенциал - до 1000 и даже нескольких сотен единиц.
Отвечая на вопрос о готовности России значительно сократить «потолки» вооружений до этих значений, Рябков сказал: «1000, 500 единиц - это не те цифры, которые мы слышим от американцев, когда они излагают свою официальную позицию». «Строго говоря, обсуждать можно гипотетически любые цифровые параметры, но надо иметь в виду: чем ниже мы спускаемся по количеству боезарядов и носителей, тем более серьезно встают вопросы, связанные и с противоракетной обороной, и с потенциалом других ядерных держав в сфере СНВ», - подчеркнул он. По словам замминистра, «сама логика стратегической стабильности затрудняет каждый дальнейший ход в направлении снижения потенциалов». «Поэтому нужно быть реалистами и не ставить заведомо невыполнимые задачи», - констатировал Рябков.
Он не ответил на вопрос о том, до какого уровня в таком случае Россия готова сократить свои вооружения, подчеркнув, что этот вопрос будет одним из главных в ходе переговоров с американской стороной. «Понятно, что никакие цифры сейчас называть, тем более публично, нет никакой возможности», - сказал замминистра. При этом он напомнил, что, в соответствии с договоренностью Москвы и Вашингтона «потолки» на носители и боезаряды должны быть ниже тех уровней, которые предусмотрены московским договором о стратегических наступательных потенциалах (СНП). В этом договоре предусмотрено сокращение боезарядов до 1700-2200 единиц.
«Мы пока еще на самой ранней стадии дискуссии, а «потолки» вооружений - это один из ключевых результатов всего переговорного процесса», - заключил Рябков.
Российские эксперты высказывают разные мнения на этот счет. Бывший начальник Главного штаба РВСН генерал-полковника Виктор Есин считает, что участники переговоров между РФ и США по проблематике СНВ не смогут до конца года прийти к согласию по всему спектру проблем, поэтому им следует сосредоточиться только на вопросе сокращения этих вооружений. «Представляется, что вполне разумно на нынешнем этапе при выработке договоренностей ограничиться только проблематикой сокращения и ограничения стратегических наступательных вооружений, в том числе и с унитарными, то есть неядерными боеголовками», - сказал Есин.
По словам эксперта, изложенные Гетемюллер подходы к ведению переговоров с российской стороной о заключении нового договора по ограничению и сокращению стратегических наступательных вооружений «нельзя не приветствовать». «Они свидетельствуют о том, что главный американский переговорщик по СНВ настроен конструктивно, готов не только слушать, но и слышать российские озабоченности и находить развязки по спорным позициям. Имеется информация, что и российские участники переговоров настроены конструктивно и также готовы к достижению разумных компромиссов. Все это вселяет надежду, что сторонам удастся до конца этого года подписать новое соглашение взамен договора СНВ 1991 года», - подчеркнул Есин.
В то же время, по его словам, «не следует ожидать, что это соглашение охватит все сферы, связанные со стратегическими вооружениями сторон», так как «для этого оставшегося до конца года времени явно недостаточно».
В то же время, продолжает Виктор Есин, договариваясь о сокращении СНВ, российской стороне нужно не забывать «о таком факторе, как американская глобальная система ПРО». «По этому вопросу необходимо искать развязки, в том числе и в формате возможного сотрудничества на основе российских предложений по совместному использованию Габалинской и Армавирской радиолокационных станций, в рамках тех российско-американских переговоров, которые будут продолжены после 2009 г.», - подчеркнул эксперт. При этом «крайне важно не утратить складывающийся обоюдный настрой Москвы и Вашингтона на достижение конкретных результатов в сфере стратегических наступательных вооружений» с тем, чтобы в конце 2009 г. было подписано новое соглашение по СНВ, заключил он.
Главный научный сотрудник ИМЭМО РАН генерал-майор Владимир Дворкин со своей стороны назвал заслуживающим внимания предложение американской стороны развести по времени переговоры между РФ и США по проблемам СНВ и по тематике противоракетной обороны. «На мой взгляд, можно согласиться с Роуз Гетеммюллер в том, что переговоры по СНВ и ПРО следует разнести во времени и не увязывать все в один «пакет», - считает Дворкин, ранее возглавлявший 4-й ЦНИИ Минобороны РФ, занимающийся исследованиями в области стратегических вооружений.
Эксперт напомнил, что президент США Барак Обама принял решение переоценить планы прежней администрации по развертыванию района ПРО в Восточной Европе, притом что «администрация Буша принялась развертывать еще не отработанную систему, стремясь сделать процесс необратимым». Поэтому, считает он, нельзя исключить, что США вообще откажутся от планов строительства глобальной ПРО. Но «если даже не последует отказа от этого плана, то стратегическая ПРО США в Европе может быть развернута не ранее 2018-2020 гг.», - указал эксперт.
Комментируя заявление Гетемюллер о том, что США могут вернуться к предложениям России о сотрудничестве в сфере ПРО, Дворкин отметил: «Полномасштабное сотрудничество России и США в разработке, развертывании и эксплуатации по зонам ответственности стратегической и нестратегической ПРО могло бы стать крупнейшим прорывом в отношениях России и США».
Рассказывая о предыстории соглашения в интервью «Эху Москвы», Владимир Дворкин напомнил: «Договор СНВ-1 был подписан президентами СССР и США в 91-м году. Вступил в силу в 94-м году, потому что развалился СССР, появились правопреемники новые – Белоруссия, Украина, Казахстан и Россия… Были проблемы с тем, чтобы все эти три государства признали себя неядерными, отдали ядерное оружие все России. Больше всего задержалась Украина. И вот в 94-м году все-таки договор вступил в силу. Он был рассчитан на 15 лет, причем в первые семь лет нужно было сократить все стратегические наступательные вооружения. Из примерно десяти тысяч боезарядов к этому времени стороны сократили до шести и менее тысяч боезарядов. Вообще, договор, конечно, по объему гигантский – 500 страниц со всеми протоколами, меморандумами, взаимными согласованиями, и этот договор, я согласен здесь с президентом Медведевым, который сказал, что этот договор сыграл огромную роль в безопасности мира, в стратегической стабильности. Сторонам пришлось идти на значительные уступки. И это был компромисс. И, безусловно, компромисс, который удовлетворил в итоге все стороны».
Уточняя параметры сокращения, эксперт отметил: «…Американцы сократили с двенадцати тысяч боезарядов до шести, мы с десяти тысяч боезарядов до шести. Одним из условий договора было то, что мы сократим свои тяжелые ракеты – с 308 до 154. Но и американцы пошли на значительные уступки по сокращению своего морского, самого главного, потенциала. У американцев предполагалось развертывание мобильных ракет «Midgetman» и «MX» в мобильном варианте. Но они в конце концов отказались от этого… Некоторые говорят о том, что этот договор ограничил наши мобильные ракетные комплексы до той степени, что они уже не способны решать свои задачи. Это все полное незнание фактической ситуации. Как бы там не были ограничены районы, это все, во-первых, относится к мирному времени, а во-вторых, в случае обострения обстановки, конечно, это ничего не действовало бы. И наши мобильные комплексы сохраняли бы в полном объеме свою живучесть, как они и сейчас сохраняют, и способность к ответным действиям…».
«После этого договора, СНВ-1, был заключен Московский договор 2002-го года о сокращении стратегических наступательных потенциалов. И этот договор… предусмотрел сокращение до 1700-2200 боезарядов к 12-му году. Но вся сложность в том, что этот договор полностью базируется на всех системах проверки, которые заложены в СНВ-1, и как только в конце этого года кончит действовать договор СНВ-1, по существу договор СНВ повиснет в воздухе, потому что никакой системы контроля и мер доверия уже не будет. Вот почему нужен новый договор. А по состоянию на сегодняшний день, у нас уже далеко не шесть тысяч боезарядов, а чуть больше трех тысяч, то есть мы идем нормальным путем к выполнению договора СНП к 12-му году. А у американцев около 3500 боезарядов. То есть баланс примерно сохраняется. И это главное сейчас – что есть баланс стратегических ядерных сил, ну и то, что необходимо за пределами уже 9-го года выработать новую систему контроля и доверия, которая придет на смену СНВ-1, и кроме того, будет предусмотрено, я полагаю, дальнейшее сокращение ядерных зарядов и стратегического оружия по сравнению с Московским договором. То есть речь идет, может, где-то о полутора тысячах боезарядов. Сейчас как раз идет согласование, я полагаю, этих цифр».
Однако, как указывает Владимир Дворкин, есть целый ряд препятствий, которые могут затруднить достижение этого договора в установленное время. «Таких препятствий несколько. Во-первых, это американские планы по развертыванию противоракетной обороны. Прежде всего, в Польше и Чехии. Второе – это проблема зачета не только боезарядов и их сокращения, но и носителей. Наконец, то, что США планируют оснастить часть стратегических носителей обычными боезарядами. Ну и, конечно, сложным будет вопрос согласования новой системы контроля и мер доверия. Здесь могут быть разные подходы. И плюс еще – на все это накладывается то, что за 20 прошедших лет опыт проведения этих переговоров утрачен» - подчеркнул эксперт. Говоря о последней проблеме, он пояснил: «Дело все в том, что для того, чтобы вести такие переговоры и согласовывать все тонкости этого договора, нужны профессионалы высочайшего уровня. И не только техники, военные, юристы нужны. Потому что часто статьи договора СНВ-1 часто понятны бывают только тогда, когда юристы помогают. У нас, я знаю, есть профессиональные главы двух делегаций – это Анатолий Антонов с нашей стороны и Роуз Гетемюллер с американской. Вот они сейчас главные переговорщики. Насколько у них будет команда профессиональная, эффективная, я пока не могу твердо сказать, потому что я не знаю состава этой команды».
Говоря о путях урегулирования  проблемы ПРО, Владимир Дворкин отметил: «Давно уже идет речь о том, что лучшим выходом из положения была бы, конечно, совместная разработка противоракетной обороны. И это решило бы очень многие вопросы. Почему мы так с американцами намерены спорить и по поводу возвратного потенциала, то есть возможности дооснастить ракеты, с которых сняты боезаряды, почему мы спорим с ними о том, что они могут разместить часть на стратегических носителях высокоточные обычные заряды? Да потому что у нас сохраняется до сих пор состояние взаимного гарантированного уничтожения, взаимного ядерного сдерживания, которое, вообще говоря, в новой ситуации абсурдно, но и в той и в другой стране есть, очевидно, такие круги, которые считают полезным поддерживать такое состояние».
Еще один дискутируемый вопрос контроль за уничтожением боеголовок. По словам эксперта, никто никогда этого не делал. «Этого никогда не было. За исключением договора РСМД, когда ликвидировали только корпуса боезарядов. А боезаряды идут на утилизацию и хранятся, ожидают своей очереди. Это неконтролируемый показатель – боезаряды. Важно, сколько боезарядов развернуто на стратегических носителях. И вот одно из препятствий, проблемный вопрос – это сокращение не только боезарядов развернутых, но и развернутых носителей, - отмечает Дворкин. - Под носителями обычно понимаются ракеты – прежде всего, межконтинентальные баллистические наземного базирования и баллистические ракеты подводных лодок. Вот это прежде всего представляет собой угрозу т.н. возвратного потенциала. У нас практически его никогда не было, этого возвратного потенциала, потому что мы ликвидировали ракеты, которые уже вышли из заложенных сроков эксплуатации, даже не заложенных, а продленных. Их в любом случае необходимо было ликвидировать. А у американцев, во-первых, они более долгосрочные по срокам эксплуатации, и потом – все дело все-таки не в носителях, так как, если говорить только о носителях, в терминах носителей, то конечно, у США 336 баллистических ракет подводных лодок – в принципе, они могут по 6-8 боеголовок там держать».
«Для того, чтобы выйти на новый уровень, сокращенный, им нужно либо ракеты и подводные лодки ликвидировать, либо разгружать баллистические ракеты подводных лодок, - продолжил эксперт. - Ну, в два раза примерно. И вот если они пойдут таким путем, а мы вряд ли договоримся, что будут снимать, разгружать только боеголовки, а не сокращать ракеты собственно, то у них будет возвратный потенциал колоссальный – порядка 1,5-2 тысяч боезарядов они могут нарастить по сравнению, допустим, с полутора тысячами, если мы о них договоримся. Но вот все дело-то в том, что, на мой взгляд, тут важны не носители ракеты, а важны пусковые установки. Если ракету вытащить из шахтной пусковой установки наземной и пусковую установку ликвидировать, то что делать с этой ракетой? Из ведра же ее не запустишь где-нибудь, это ж нужна колоссальная система. Баллистические ракеты подводных лодок – их можно извлечь, но их можно и назад поставить. А вот если привести часть пусковых труб подводных ракетоносцев в состояние, когда невозможно загрузить туда эти ракеты, то это будет тоже сокращение возвратного потенциала».
В целом, заключил Владимир Дворкин, «говорить о том, что козыри в одних руках, очень сложно, потому что нужно договариваться, обязательно нужно договариваться, и немаловажным таким фактором, который заставляет договариваться, является договор о нераспространении ядерного оружия, его 6-я статья, которая требует вести переговоры, сокращать ядерное оружие. Из-за того, что это формально не происходило, хотя фактически-то сокращали Россия и США и другие страны ограничивали – Великобритания, прежде всего, Франция, Китай вообще в стороне, там особый вопрос, - но формально переговоры не велись все эти годы. И вот из-за этого, между прочим, две обзорные конференции по договору о нераспространении в 2005 и в 2000 году, по существу, провалились. Именно из-за этого. А если договор не укреплять, то шансов, что будет расти число ядерных государств, очень много. А это уже угроза серьезной катастрофы».
Планируемое президентом США Бараком Обамой дальнейшее сокращение количества ядерных боеголовок может осложнить и без того весьма напряженную ситуацию с демонтажом подобных зарядов. Такое мнение официальных лиц из Национального управления ядерной безопасности (НУЯБ) при Минэнерго и экспертов приводит газета «USA Today». По ее данным, ядерные хранилища и так уже полностью забиты боеголовками, ожидающими демонтажа. Согласно оценкам сотрудников НУЯБ, на ликвидацию данных зарядов уйдет 15 лет, а на переработку плутониевых стержней, извлеченных из них, в топливо для АЭС - 21 год. Все эти расчеты делались без учета тех нескольких тысяч боеголовок, которые будут сняты с боевого дежурства и отправлены в «утиль» в соответствии с новым соглашением с Россией по СНВ, которое, как ожидается, может быть подписано до конца года.
Точные данные о количестве боеголовок, подлежащих демонтажу, засекречены. Однако, согласно исследованию, проведенному директором программы ядерной информации в Федерации американских ученых Хансом Кристенсеном и его коллегой из Совета по защите природных ресурсов Робертом Норрисом, таких зарядов насчитывается примерно 4,2 тыс. Пентагон также располагает 2,7 тыс. оперативно развернутых боеголовок и 2,5 тыс. резервных. Последние хранятся на складах, главным образом на базах, и могут быть в случае необходимости достаточно быстро установлены на баллистических ракетах или авиабомбах.
«На самом деле не предпринималось никаких серьезных усилий для трансформации программ по демонтажу, нацеленных на решение задачи по ликвидации ядерных вооружений», - приводит газета слова бывшего советника в Минэнерго, а ныне аналитика из Института политических исследований Роберта Алвареса. Деньги, в основном, выделялись на то, чтобы обеспечить безопасное хранение отправленных на демонтаж боеголовок, поэтому сейчас все хранилища переполнены, добавил он.
Глава НУЯБ Томас Д`Агустино признает наличие «инфраструктурных затруднений» в процессе осуществляемого демонтажа. «Однако до тех пор, пока не будет завершен проводимый сейчас администрацией Обамы анализ ядерной доктрины страны, идти на какие-либо существенные изменения - строительство новых хранилищ или перерабатывающих предприятий – преждевременно», - указал он.
В проекте федерального бюджета на 2010 ф.г., направленном Обамой на рассмотрение Конгресса, предусматривается увеличение на 4 млн. дол - до 84 млн. - ассигнований на цели демонтажа боеголовок.
А между тем, доклад о состоянии ядерного паритета между Россией и США, недавно обнародованный в Вашингтоне, вызвал недоумение в российском экспертном сообществе. Данные о ядерном потенциале двух стран, приведенные в докладе, резко расходятся с цифрами, приводимыми российской стороной.
Доклад «Современное состояние ядерных вооружений и перспективы их сокращения в рамках нового соглашения по СНВ» был подготовлен исследовательским центром Federation of Americam Scientists (FAS) - одной из наиболее авторитетных в США неправительственных организаций, занимающихся проблемами контроля над ядерным оружием. FAS был учрежден еще в 1945 году участниками знаменитого «Манхэттенского проекта».
По данным доклада, на сегодняшний день на вооружении США находится 2700 ядерных боезарядов, из них 2200 стратегических и 500 тактических. Российский ядерный потенциал FAS оценивает в 4830 боеголовок, из которых 2780 отнесены к разряду стратегических, а 2050 носят тактический характер. В резерве у США находятся 2500 боезарядов, у России же, по данным FAS, — 3500. Впрочем, при оценке российского потенциала авторы доклада делают существенную оговорку: в число боеголовок, находящихся в российском резерве, включены и те, что подлежат ликвидации в рамках ранее подписанных международных соглашений.
Представитель FAS Моника Амарельо заявила, что авторы доклада «пользовались надежными, проверенными источниками», однако российские  военные эксперты склонны сомневаться в достоверности данных, приведенных в докладе FAS. «Цифры, приведенные в докладе, вызывают по меньшей мере недоумение, особенно в той части, что касается российского ядерного потенциала», -  заметил эксперт Московского института политического и военного анализа Александр Храмчихин. На самом деле, подчеркнул он, на вооружении России находится сегодня 3100 ядерных боеголовок, а на вооружении США — 5700.
«Возвратный потенциал, накопленный как Россией, так и США, позволяет играть с данными о количестве боеголовок как угодно», - считает  Храмчихин. После окончания холодной войны Москва и Вашингтон сняли с боевого дежурства значительное количество боезарядов, однако большая часть из них не была уничтожена и находится «в стадии подготовки к ликвидации». Эти слова можно понимать как угодно, особенно с учетом того факта, что российский парк носителей ядерного оружия находится в крайне изношенном состоянии, в то время как американские носители готовы в любой момент принять «подготовленные к ликвидации» ядерные боезаряды.
По мнению Александра Храмчихина, «неразбериха с боеголовками еще раз подтверждает правомерность позиции Москвы, добивающейся сокращения в рамках нового соглашения с США по СНВ не только самих ядерных боеприпасов, но и их носителей». Причем, подчеркнул эксперт, носители должны попадать под сокращение с учетом максимального количества зарядов, которые они способны нести. «Если, например, ракета Trident II рассчитана на восемь боеголовок, - пояснил эксперт, - то не имеет значения, что американцы пока ограничиваются одним зарядом на одну ракету». Недостающие семь боеголовок могут быть в любой момент взяты из не поддающегося учету резерва.
На этом фоне командующий российскими ракетными войсками стратегического назначения (РВСН) объявил, что уже к концу года поступят на вооружение новые ядерные ракеты РС-24, но при этом срок эксплуатации нескольких старых типов ракет также будет продлен. Генерал-полковник Николай Соловцов пообещал к концу 2009 года поставить на боевое дежурство мобильные межконтинентальные баллистические ракеты РС-24, тактико-технические характеристики которых официально не публиковались. Вместе с тем, по словам главкома РВСН, срок службы шахтных ракет РС20В «Воевода» будет продлен до 2019, мобильных систем «Тополь» - до 2022 года.
По мнению независимых экспертов, российские военные хотят воспользоваться тем фактом, что договор СНВ истекает в декабре этого года. Новая ракета РС-24 не соответствует его положениям.