Информационное агентство www.iamik.ru
Заслуженный артист России Андрей Житинкин - один из самых скандальных, востребованных и аншлаговых театральных режиссеров. Он постоянно идет на риск. Морг, психушка, маньяки, гомосексуалисты и лесбиянки, неформальная лексика. Все это в нашумевших спектаклях “Псих”, “Игра в жмурики”, “Старый квартал”, “Милый друг”, “Вышка Чикатило”. Наряду с ними Андрей поставил мюзикл “Бюро счастья” с Людмилой Гурченко, драму о Нижинском с Александром Домогаровым и фантазию “Венецианский купец” с Михаилом Козаковым. От западной классики вернулся к русской - Льву Толстому. Поставил “Анну Каренину” с Евгенией Крюковой в главной роли в театре на Малой Бронной. Режиссер предлагает зрителю вспомнить подробности романа, на которые не все обращают внимание. А именно - Вронский на пять лет моложе Анны, а Каренин - на двадцать лет старше. Или, будучи в новой жизни с любимым человеком не очень счастливой, Анна пристрастилась к морфину - наркотику. Многие критики за эти подробности уже обвинили Житинкина, чуть ли не в святотатстве. Но главное - классический сюжет остался неизменным, сыграны все основные сцены романа. Греховная страсть Анну губит и конец у нее один - под колесами паровоза... Спектакль нравится кому-то больше, кому-то меньше, но он никого не оставляет равнодушным, заставляет сопереживать актерам, а ведь это и есть самое главное в театре.
• Андрей, вы в своих последних постановках приглашаете молодую актрису Театра им. Моссовета Евгению Крюкову на главные роли. Чем объяснить такое постоянство?
- Почему? Да потому, что уверен, на сегодняшний день Крюкова стала мастером, настоящей звездой театра и кино. Женя честно выиграла тендер. На роль Анны было очень много претенденток, в том числе известные актрисы и даже балерины, но я остановился на ее кандидатуре. Мне была важна ее чувственность, дворянская кровь. Мало кто знает, что она из старинного рода Дашковых. Ей не надо играть породу. Как только она выходит на сцену, вся мужская часть зала испытывает энергетическое волнение. У нее совершенно особый темперамент, она обладает прекрасным тембром голоса. В спектакле Крюкова играет по нарастающей - от светской львицы до любящей, ревнивой женщины, страдающей от морфина истериками, а иногда даже паранойей, а в финале - несчастную, затравленную от безысходности Анну. Так талантливо “прожить” эту роль может только мастер.
• Слышала, что в связи с вашим уходом из Театра на Малой Бронной в феврале этого года, может быть снят с репертуара спектакль “Анна Каренина”? Почему вы ушли из театра, где проработали всего два года?
- Просто закончился мой контракт, а нового со мной не заключили. Впрочем, ситуация складывается как-то так, что меня всегда бросают в “мертвую зону”. Потом перебрасывают в новую, как только “раскручу” предыдущую. Я - как МЧС в искусстве (смеется). Посмотрите, как за 2 года удалось “раскрутить” Театр на Малой Бронной - сплошные аншлаги. (“Калигула”, “Анна Каренина” и еще “Портрет Дориана Грея”, “Лулу” “Нижинский, сумасшедший божий клоун”, “Метеор”.- Авт.). А до этого я 10 лет служил в Театре им. Моссовета и поставил спектакли, на которые до сих пор невозможно попасть (“Мой бедный Марат”, “Милый друг”, “Венецианский купец”, “Он пришел”, “Черная невеста”.- Авт.).
В одной статье директор Театра на Малой Бронной Илья Кочан признался, что он “театральный киллер”. Он освободился от Эфроса и Дунаева, Лазарева и Портного, Женовача и меня. Я - шестой главный режиссер театра, которого “ушли”. Потому 70 артистов и сотрудников написали письмо в Главное управление культуры Москвы с просьбой пересмотреть старый устав театра.
Но с моим уходом “Анна Каренина” не закрывается. Я бы не хотел совершить ошибку предыдущего главного режиссера театра Сережи Женовача, который, уходя, забрал свои спектакли. И многие артисты остались без работы. Я бы не душил своих детей...
• Что для вас ваш спектакль?
- Театр создает зеркальное отражение реальности. Спектакль - это всегда откровение. В искусстве нет запретных тем. Мне интересны тайны человеческой психологии, внутренние страсти и, конечно, пороки... Я первым в Москве поставил “Калигулу”. У меня есть спектакль с ненормативной лексикой, где двое вохровцев сидят в морге, всю ночь “квасят” и матерятся (“Игра в жмурики”.- Авт.). Я проповедую в театре соединение метафоры и натурализма. В “Табакерке” идет пьеса про русскую психушку, где Сергей Безруков - наша звезда и красавец - в финале вешается. Я ставлю самые разные вещи - Камю, Уильяма Шекспира, Манна, Андреева, Уайльда, Мопассана, Дюрренматта и др. Моими героями могут быть императоры и маньяки, проститутки и гомосексуалисты, лесбиянки и параноики, безумцы. Радуюсь, что иду не в ногу, осуществляя те проекты, на которые не решается никто. Художник - это новый взгляд на старые вещи. Режиссура - это горячее сердце, но и холодная, холодная голова...
• О чем мечтаете?
- Безумно хочу поставить Чехова. Но не могу себе позволить этого, потому что это делают сегодня все. В одной Москве четыре “Вишневых сада”, три “Чайки”, два “Иванова”, два “Дяди Вани” - грустно от количества повторов. Я не могу прикрыть глаза на невероятную гиперсексуальность Чехова. Туберкулез плюс наркотики, это дикая смесь! И знаменитые чеховские семь пудов любви - отсюда же. Чехов был тайным эротоманом. И это прекрасно. Это та здоровая витальность, которая помогла ему превозмогать жуткую боль, предательства, депрессии и ужасы подлинного одиночества. Он закодировал в пьесах такое, что сумел шестым чувством почувствовать.
• Ваше хобби?
- То есть, что я делаю в свободное время? Репетирую другой спектакль. Для меня лучший отдых - переключение. На природе скучно, домашних животных не держу. Пишу стихи, новеллы - это моя режиссерская кухня. “Жизнь поэта - это его работа”,- цитата из моего спектакля. Еще коллекционирую людей. По-настоящему балдею от людей уникальных. Не только от актеров, но самых разных далеких от искусства, но по-своему уникальных. И они со мной, пока я жив. А количество машин, квартир для меня не принципиально, потому что “к гробу все равно багажник не приделаешь...” У меня нет машины, чтобы не перестать двигаться. Живу в квартире на пятом этаже без лифта. Еще коллекционнирую театры, города, страны, потому что мне нужно пространство интеллектуальное - и чем шире, тем лучше.
• Как складывается личная жизнь?
- Мне сорок один. Был женат три раза. В первый раз - на внучке маршала Руденко. Сейчас живу в гражданском браке, потому что мы боимся официально оформлять отношения... Выжить помогают любовь, книги и... одиночество. Одиночество - самое естественное состояние, даже если ты счастлив в семейной жизни. Пусть моя личная жизнь пока останется тайной. Признаюсь, она у меня была и остается авантюрной и непредсказуемой. В ближайшее время я начну, пожалуй, писать о ней книгу. Очень жалко, что у меня не состоялся роман с Аленой Яковлевой, которая играла у меня в “Ночи трибад”, в “Поле битвы” и в премьере на Бронной “Лулу” Ведекинда. Она моя ближайшая подруга. Мы вместе учились в Щукинском институте и еще она училась на факультете журналистики МГУ. Люблю умных женщин...
О себе могу сказать - я имею свою трейд-марку, свой лейбл, и у меня есть особый почерк. И это приятно, когда обо мне так говорят. Я профессионал и не могу допустить, чтобы у меня был пустой зал.
• Ваши пристрастия в еде?
- Обожаю морепродукты. Хожу в краб-хаусы, в японские рестораны. Люблю экзотические вещи - оленятину. Когда у меня гости, люблю стряпать сам. Сам делаю семгу, обязательно готовлю креветки по своему рецепту, очень острые. Часто запекаю осетрину. Удается салат из морской капусты с кальмарами. Люблю шотландские виски и русскую водку, пиво с креветками.
• Ваши друзья?
- В пору юности написал белым стихом: “Что такое настоящая дружба? // Это когда нам всем // Еще хоронить друг друга...”
У меня много знакомых и мало друзей. В основном, мои настоящие друзья - актеры, что вообще-то режиссерам не свойственно. Из близких людей могу назвать Сережу Чонишвили из Ленкома, общаемся лет двадцать. Женя Дворжецкий, к сожалению, уже покойный, тоже двадцать лет дружбы. Сережа Виноградов. Все “щукинские” ребята. Сейчас появились новые молодые друзья - Саша Домогаров, Андрюша Ильин, Андрюша Шаров, Виталий Егоров, Сережа Безруков, Даня Страхов. И наши грандиозные актрисы, с кем работал в разные годы - Людмила Гурченко, Люба Полищук, Валентина Талызина, Лариса Кузнецова, Алена Яковлева, Женя Крюкова... Друзья помогли издать мне книжечку “99”. Это поток сознания режиссера, облеченный в поэтическую форму. Что не найдете в этом интервью - прочтете в моей книге “Плейбой московской сцены” (смеется).
Беседовала Татьяна ЯМЩИКОВА
Горожанкин Владимир