Людмила Улицкая: Моя карьера сложилась блестяще, как у Золушки

Людмила Улицкая — писатель, сценарист, лауреат Букеровской премии за роман «Медея и ее дети», обладатель французской премии Медичи за повесть «Сонечка». Потом были «Казус Кукоцкого», «Бедные родственники», «Лялин дом», «Чужие дети» и другие. Ее творения переведены на тридцать языков мира. В Астану писательница прибыла для участия в Международном конгрессе чтения, в рамках которого она провела творческую встречу, а также презентовала свой литературный проект «Другой, другие, о других». Об этом проекте, о творчестве и литературе «ЛИТЕР-Неделе» и поведала Людмила Улицкая.

ЛИТЕР-Неделя: Людмила Евгеньевна, быть писателем — мечта детства?

Л.У.: Не готовилась к этому. Моя мама была биохимиком, отец — специалистом по сельскохозяйственным машинам, а родилась я в 1943 году в эвакуации в Башкирии, где отец работал на военном заводе. Я росла, а вместе со мной и идея, что буду заниматься наукой. Стала биологом-генетиком и трудилась в Институте генетики. Через два года нашу небольшую лабораторию закрыли, а сотрудников разогнали.
Мы были молоды и любили чтение, которое нас и подвело. Ведь это было время, когда большинство книг считалось запрещенным, а мы их находили и читали. Это преследовалось по закону, но нас, к счастью, не посадили, лишь оставили без работы. С тех пор все и поменялось.

ЛИТЕР-Неделя: И тут на вас снизошло вдохновение…

Л.У.: В биологию я больше не вернулась. Получила совершенно дикое для меня на тот момент предложение, от которого немедленно отказалась. Но потом согласилась работать заведующим литературной частью в театре. Это потребовало определенного авантюризма, потому что мир театра был далек от моих интересов. В 1982 году я ушла из театра, с этого момента начался новый виток моей биографии, связанный уже с литературой. Хотя 80-е годы я рассматриваю как годы учебы в этой области, потому что это было время, когда я выполняла любой заказ. Работала на телевидении, где писала учебные программы, сценарии мультипликационных фильмов, пьесы для кукольных театров, инсценировки. Словом, делала все, что мне предлагали, и благодаря чему многому научилась.

ЛИТЕР-Неделя: А когда был первый успех?

Л.У.: Первая моя книжка вышла в 1993 году на французском языке. Когда я говорю, что я Золушка и мне очень везет, то именно выход этой книги считаю одним из своих первых везений. Рукописи своих рассказов я дала своей подруге, которая работала переводчиком во Франции. Она передала их своей знакомой, работающей в издательстве «Галимар», та прочитала, они ей понравились.
После этого мне пришло письмо из издательства «Галимар», для меня это было сродни посланию с Марса. Процесс издания длился очень долго, поэтому книга вышла лишь в 1993 году.
Спустя годы, будучи за рубежом, я носила с собой рукописи известных и неизвестных писателей, считая, что я в долгу у своих друзей.
А литературный успех пришел с повестью «Сонечка», в 1996 году за нее я получила премию Медичи. С того момента мои книги стали печатать во Франции, Германии. Моя немецкая переводчица порой не успевает работать. (Смеется.)
Сейчас книг у меня очень много, последнее творение — «Даниель Штайн. Переводчик». Я порой удивляюсь, как могла столько написать, учитывая, что я человек ленивый и немощный. Я не способна работать сутками, уже через два часа меня клонит ко сну.

ЛИТЕР-Неделя: Интересно, а что вы сами предпочитаете читать?

Л.У.: Взаимоотношения с писателями у меня строятся, как в любовном романе. Я влюбляюсь, читаю, не могу оторваться, потом проходит время, и это книга либо остается со мной на всю жизнь, либо нет.
Первая такая любовь у меня случилась с американским прозаиком О. Генри. Будучи школьницей, я безумно любила его рассказы, точно так читала «Дон Кихота». И таких писателей могу назвать с десяток. Бунин стал великим открытием и абсолютным ошеломлением, потому что такого письма мы не знали. Очень остро прошла через Набокова, за бешеные деньги был куплен его том «Дар». Но мой роман с ним почти закончился, я не смогла преодолеть его «Ада». Прочитав его, он меня оттолкнул, может, как и с Чеховым, пройдет время, и я снова его полюблю.

ЛИТЕР-Неделя: Как вы считаете, книга может воспитывать?

Л.У.: Нам, людям, которые связаны с книгами от рождения до самой смерти, хотелось бы этого. Удается ли, я не знаю. Мое поколение читало «Как закалялась сталь», «Молодую гвардию», и, вне всякого сомнения, они нас воспитывали и создавали определенное клише.
Отрицательно ли или положительно воздействует книга, я не знаю. Но я постоянно говорю об экологии чтения, мы должны сами контролировать себя, детей и окружающих нас людей, что читать, а что — нет.
Плохая книга — это, безусловно, мусор, засорение сознания, порча вкуса, глаз и рук. Хорошая — большое счастье и наслаждение, но нельзя утверждать, что хорошая книга непременно та, которая тебя воспитывает. К примеру, «Капитанская дочка» — шедевр русской литературы, где мысль «береги честь смолоду», конечно же, воспитывает.

ЛИТЕР-Неделя: У вас строгий рабочий график?

Л.У.: По-разному. Когда дети были маленькими, я садилась за работу в девять часов вечера, уложив их спать, и трудилась до четырех утра. Проснувшись, погружалась в хозяйственную жизнь, а ночью снова творческая работа. Это было довольно изнурительно.
Сейчас я работаю уже не так и не с раннего утра, потому что только в полдень прихожу в согласие с жизнью. И если устала, то сплю, потом снова работаю.
У меня нет режимов, графиков, планов, что надо написать, а что нет. Я написала несколько толстых книг, и все они сочинены с большими перерывами. Начав писать книгу, которая не получается, я отодвигаю ее, берусь за другой труд. Потом снова возвращаюсь к предыдущему. Так, «Искренне ваш Шурик» писался семнадцать лет, «Медея и ее дети» двенадцать лет, и все это непоследовательно, с перерывами. Прообраз героя последнего романа «Даниель Штайн. Переводчик» я встретила в 1992 году, а книжка была издана в 1996-м.
Я никогда наперед не заключаю договора и в издательство приношу только готовое произведение. И ни разу не заключила контракт на несделанную работу.
Написание объемной книги — это безумно утомительная и тяжелая работа, от которой приходишь в отчаяние, в дикую усталость, и с ней хочется расстаться навсегда. Конечно же, талант посылается свыше, но на свой счет я это не принимаю.

ЛИТЕР-Неделя: С чем можно сравнить писательский труд?

Л.У.: Не знаю, я по первой профессии ученый. Среди писателей много разных людей, и каждый по-своему решает задачи. Кто-то работает, как на заводе, «ни дня без строчки», сказал не самый плохой русский писатель. Блок написал огромное количество стихотворений, простите, если кого-то задену, но у него только несколько шедевров и, по-моему, много стихотворений, которых могло бы и не быть. И русская литература ничего бы не потеряла.

ЛИТЕР-Неделя: Всегда ли герои ваших произведений из реальной жизни и всегда ли вы придерживаетесь фактологической точности?

Л.У.: В моих книгах есть герои вымышленные, а есть имеющие прототипы. Я стараюсь не портретировать, потому что у меня было два случая, когда это не доставило удовольствия ни мне, ни тем людям. Стараюсь не врать и, по возможности, быть достаточно точной, хотя не считаю это святым законом.

ЛИТЕР-Неделя: Несколько слов о вашем проекте «Другой, другие, о других»…

Л.У.: В этот проект входят четыре книги по культурной антропологии, задача которых дать сумму знаний о культуре других людей. Так, первая книга Анастасии Гостевой «Большой взрыв и черепахи». Вторая — «Семья у нас и у других», автор которой Вера Тименчик, затем «Путешествие по чужим столам», ее написала специалист по латинской кухне Саша Григорьева. И последняя книга «Ленты, кружева, ботинки» написана Раисой Кирсановой. Проект считаю очень актуальным. Ведь конфликты на национальной, расовой, религиозной нетерпимости вспыхивают повсеместно. Основная цель — показать детям, что есть люди, которые живут, творят, одеваются не так, как мы, молятся другим богам, и при этом они не хуже нас. Они просто другие.

Беседовала Динара Бисембина, фото Советбека Магзумова, Астана